Ю.Белов

 

Путешествие по Крыму

Фредерико Астагвера в землю Судацкую

в 1811 году,

описанное им самим.

 

 

  История эта начиналась просто и удивительно. В один из осенних дней я отправился с друзьями за город на пикник. Мы оказались у подножия горы Святого Георгия, любимого места отдыха жителей Судака. Живописные поляны, окруженные густыми деревьями, отделенные оврагами и стекающими с гор прозрачными ручьями привлекали сюда не только местных жителей, но и отдыхающих, и случайных туристов.

В тот день никого кроме нас здесь не было. Сезон уже давно кончился, и пустынно было не только в горах, но и на берегу. Как часто бывает в Крыму, дни стояли еще теплые и лето, казалось, не хотело прощаться с нами. Когда добрались до нужного места, солнце было уже высоко и становилось жарко. Поговорив с друзьями, я решил, пока будут собирать хворост для костра, и готовить шашлыки, подняться к источнику на горе за водой, которая славилась не только своими замечательными качествами, но считалась святой.

  Когда-то вблизи его находился монастырь, от которого сохранились лишь груды камней. А само место, где вытекал источник, называли почему-то «пещера отшельника». Пещеры там не было, лишь небольшой бассейн, куда по трубам попадала вода, обложенный камнем в виде стен, от которых сохранились только развалины, с крестами, неумело процарапанными в нескольких местах.

С трудом пробираясь по узкой тропинке между глубокими оврагами, я поднимался все выше, ориентируясь на «красный камень» - бурый откос у самой вершины. Идти было тяжело, мешала посуда для воды, которую я взял с собой, колючие ветки обдирали и цеплялись за одежду.

  Выйдя к источнику, на небольшую площадку, окруженную редкими деревьями, сквозь листья которых была видна Судакская долина и старая крепость, я присел отдохнуть на поваленное дерево, вглядываясь в далекий пейзаж.

Место было красивое и уединенное. Может поэтому его и назвали «пещерой отшельника». Правда, вокруг были отвесные скалы и ничего напоминающего жилище. Только высоко над землей виднелось небольшое углубление в скале, к которому вели чуть заметные ступени, высеченные из камня. Но, трудно было представить, что там мог поместиться человек, если только раньше пещера не была более глубокой, и её не прикрывал каменный карниз, о чем напоминали огромные глыбы, скатившиеся по склону.

 Занятый своими мыслями, убаюканный пением птиц, палящим солнцем и усталостью, я незаметно уснул. Разбудил меня накрапывающий дождь и туман, который сполз с вершины, где я, поднимаясь, видел небольшое облачко. Одежда отсырела и я продрог, а солнце уже не было видно. Крупные капли, падая все сильнее, заставили меня подниматься по стертым ступеням к единственному укрытию – небольшому углублению в скале. До сих пор не могу понять, почему я не вспомнил тогда о своих друзьях и не стал спускаться вниз по тропинке, пока дождь не размыл её и не сделал моё отступление невозможным.

   Забравшись в пещеру, где и одному человеку было трудно поместиться, я пытался её расширить, сбрасывая вниз камни, которые обрушились, видимо, еще в далекие времена. Они поддавались с трудом, но все же, я освободил себе небольшую площадку, куда уже не доставали капли дождя. Устроившись удобней, стал осматривать свое временное пристанище и заметил, что под ногами у меня край плиты, обработанной руками человека, с неясно проступающим рисунком. С удвоенной силой я принялся за работу, очищая её от земли, и мелких камней, пока перед моими глазами не открылся весь рельеф – изображение всадника на коне, поражающего копьем дракона. Я попробовал сдвинуть плиту. Она слегка поддалась.   Приподняв один край, я увидел под ней углубление, довольно просторное, где в полумраке угадывались очертания небольшого свертка, завернутого в истлевшую ткань и перетянутого бечевкой. С трудом вытащив его наружу, я стал рассматривать свою необычную находку, не решаясь открыть сверток, пролежавший в земле столько лет. В том, что находка была древней, не было сомнений. Под обрывками грубой ткани виднелась темная кожа, облегающая твердый предмет, ларец или шкатулку, с рельефно выступающими накладками из темной бронзы зеленой от времени и влаги, которая, видимо, попадала в нишу под камнем, просачиваясь тонкими струйками по стенам пещеры.

  Дождь лил, не переставая, и стоял сплошной стеной перед входом в моё укрытие. Я не знал, как выберусь отсюда по размытой тропе. Успокаивая себя тем, что до вечера оставалось еще несколько часов. Но небо было безнадежно затянуто облаками и от солнечной погоды, которой так хорошо начинался этот день, не осталось и следа. С тревогой я вспоминал о своих друзьях, которые остались далеко внизу и, наверное, где-то тоже укрылись от дождя, если не успели добраться домой.

Времени у меня, как видно, было много и если дождь не прекратится, пришлось бы оставаться в пещере на ночь, что совсем не входило в мои планы. Скользнув взглядом по необычному свертку, я все же решил узнать его тайну и онемевшими от холода пальцами стал распутывать узлы на старой бечевке…

  Как я и думал, это был ларец с плоской крышкой и тисненным на толстой коже гербом. На нем в обрамлении из орнамента и ощеривших пасти львов был щит, на котором виднелось лишь одно изображение – мальтийский крест с раздвоенными, как змеиное жало краями. В ларце лежали какие-то бумаги, перевязанные крест-накрест. Края свертка слиплись от плесени и влаги. Некоторые листы трудно было разъединить, а на других текст, написанный по латыни, слегка угадывался. Трудно было предполагать, что полуистлевшие листы с остатками записей можно будет прочесть. На первой странице, среди непонятной череды букв, угадывались знакомые слова – Crime, Genya, Soldaia.

  И тут я вспомнил, где видел этот герб с раздвоенным, как жало, крестом. На одинокой башне, охраняющей древнюю судакскую бухту, на плите указывающей дату её постройки – герб Генуи, рядом с гербом дожа Адорно и славного консула Солдайи Фредерико Астагвера.

 

                                                                     ***

  Тяжелые шаги гулко отдавались под высокими сводами. Колонны переплетаясь, как лианы, тянулись вверх, теряясь в полумраке готического храма. Свет проникал в полутемный зал через высокие стрельчатые окна, украшенные витражами. Пол был выложен каменными плитами, на которых трудно было скрыть свои шаги.

Идущий остановился перед алтарной преградой и открыл боковую дверь, за которой стояло два монаха. Войдя в небольшое помещение, он огляделся, но кроме стен со строгим распятием ничего не увидел. Две свечи у подножия креста слабо освещали всю комнату. В глубине её на возвышении была видна фигура человека, сидящего на высоком кресле с готической спинкой. На нем была простая монашеская одежда, как у стоящих в дверях. Клобук, надвинутый на глаза, полностью скрывал лицо. Слабый свет выхватывал из темноты только руки, лежащие на коленях, с янтарными четками. Тонкие пальцы не спеша перебирали круглые бусины, тускло мерцающие огнем. На правой руке виднелось лишь одно украшение – перстень из простого металла с латинской надписью и крестом в обрамлении щита. Концы креста были заметно раздвоены, напоминая змеиное жало.

- Мы пригласили вас, - услышал вошедший громкий, но сдержанный голос, принадлежавший уже не молодому человеку, - чтобы доверить секретную миссию, очень важную не только для нашего ордена, но и всего государства.

Говоривший замолчал, как бы подбирая слова или просто изучая того, кому предстояло поручить столь важное дело. Видимо, наблюдения его закончились и он продолжал.

- Мы знаем, что вы потомок славного рода. Предки ваши достойно служили республике, а один из них, которого звали как и вас, Фредерико, стоял во главе нашего ордена, был консулом Солдайи, торговой колонии в Крыму, которую мы потеряли из-за вмешательства Турции. Триста тридцать пять лет мы лишены этой богатой провинции, которая приносила огромную прибыль всей генуэзской республике, Банку Святого Георгия и нашему ордену – ордену тамплиеров, который, как вы хорошо знаете, стоит выше государства, выше короля. Над нами только Бог.

  Многие высокопоставленные лица являются тайными членами нашего ордена. Ничто не происходит в стране без нашего вмешательства и согласия. Мы – государство и мы – власть. Кому, как не нам думать о будущем республики, её процветании и богатстве. Мы потеряли Кафу, Солдайю, Чембало и другие богатые фактории, но ничто не вечно. Пришло время и поэтому мы позвали вас.

  В Европе готовятся большие события и перемены. Мы должны знать, с чем встретимся завтра, и предугадать возможные изменения, используя их с выгодой для ордена. Буанапарт, после головокружительных побед в Египте, и возросшей популярности во Франции, не остановится на половине пути. Из достоверных источников мы знаем, что он готовится к войне с Россией. Но планы его простираются гораздо дальше, в Персию, Индию и даже Китай. Война эта начнется в ближайшее время. Финал её трудно предугадать, но она непременно ослабит южные границы России. Мы должны вовремя сделать свой шаг и вернуть крымские владения. Но в последнее время у нас слишком мало сведений о принадлежавших когда-то землях. Документы турецкого периода и единичные исследования Габлица и Палласа не дают нужного нам представления об утерянных колониях.

Вам предстоит тайно проникнуть в Крым на его юго-восточный берег, в район Солдайи и описать все, что вы увидите. Нас интересуют любые подробности и наблюдения, которые вы сделаете. Миссия ваша носит не политический, а скорее научный характер. Главное, сделайте важные для нас выводы – каким является настроение населения, его отношение к России и Турции, и возможность миссионерства и внедрения католицизма в этом крае, а главное можем ли мы вернуть его под протекторат Генуи и Банка Святого Георгия.

  Вы получите дополнительные инструкции о своих действиях и связи с членами нашего ордена в Крыму. Да, не удивляйтесь. В районе Солдайи вы разыщете некоего Галеру. Он потомок генуэзских купцов и мечтает о возвращении былого величия Генуи на крымских берегах. В ближайшее время он может стать губернатором Кафы и это непременно приблизит нас к цели. А в Кафе найдете достойный прием у Лагорио, итальянского консула в Крыму, который служит ордену и республике, тайно выполняя наши секретные поручения.

  Вы будете передвигаться под видом монаха. Путь к цели трудный и опасный. На море пираты и враги республики, на суше разбойники и опасность разоблачения. Там, где вы встретите членов нашего ордена, вам окажут непременную помощь в самых неограниченных размерах.

Говоривший помедлил и, сняв с руки перстень, передал одному из монахов, который вручил его Фредерико.

- Это откроет вам все двери и сделает власть безграничной на пользу ордену и республике. Да, будет так. И он сделал жест рукой, говоривший об окончании встречи.

  Уже в дверях Фредерико остановил тот же голос.

  – Мы хотели бы вам напомнить, оказывая такое доверие, что за невыполнение этой миссии или предательство вас ожидает смерть.

Говоривший помедлил и добавил: - Страшная смерть…

 

                                                                    ***

  Дождь кончился лишь к концу дня. Сидя в своем укрытии и осторожно перебирая полуистлевшие листы рукописи, я многое передумал, еще ничего не зная о судьбе безвестного монаха. О том, что ларец был оставлен в углублении под плитой жившим тут отшельником, не оставалось сомнений. Отдельные слова, которые с трудом удалось разобрать, уже рисовали картину его жизни и скитаний в незнакомой стране.

  Когда капли дождя стали совсем редкими, я осторожно спустился на площадку перед источником, и скользя по размытой тропе, цепляясь за ветки деревьев, добрался к месту нашего лагеря, где нашел только остатки костра. Прижимая к себе драгоценный сверток, я направился домой, в твердой уверенности вернуться завтра в пещеру и попытаться полностью очистить плиту и вытащить из земли. Мне показалось, что один край её уходит куда-то под стену. Значит, там мог быть ход, который необходимо было разобрать.

  Утром, вооружившись саперной лопатой и захватив фонарь, я уже шел, огибая вчерашние лужи, по направлению к источнику. Встретить здесь кого-то в такое время года и столь ранний час не представлялось возможным. Без труда поднявшись к «красному камню» по высохшей за ночь земле, я еще раз обследовал вход в пещеру и место моего вчерашнего заточения. Убедившись, что предположение мое верно и край плиты уходит куда-то под стену, я попытался разобрать завал, который сначала принял за груду упавших камней. Осторожно вынимая их, добрался до узкого хода, который вел внутрь пещеры. Я мог бы в него пролезть, но не решился, зная, что в этих местах возможны встречи со змеями. Посветив фонариком, сначала ничего не увидел, кроме каменных стен и коридора, уходящего куда-то влево. Потом глаза мои привыкли к темноте и различили небольшой выступ в стене, который мог быть лежанкой, и место для костра в середине пещеры. Откуда-то сверху проникал слабый свет. Видимо над очагом было отверстие в скале. Почему и воздух показался мне совершенно чистым и сухим, без признаков сырости. Я уже хотел закончить свое исследование, но тут луч фонарика выхватил из темноты такое, что я невольно вскрикнул и чуть не полетел вниз с пятиметровой высоты.

  Справа от меня, почти у самого входа, так близко, что я мог бы дотянуться до него рукой, лежал скелет, прикрытый обрывками грубой ткани. Но, кости не мерцали привычной белизной. Темная, высохшая кожа еще обтягивала голый череп, выбритый, как у францисканских монахов, а длинные волосы, спутанные с паутиной и мусором, сливались с такой же выцветшей бородой и падали на землю рваными клочьями. Корни деревьев и кустарников проникли в эту темницу, переплели безжизненное тело, взяв его в свой плен. Одна рука была протянута в мою сторону, к выходу, будто с каким-то прощальным жестом и желанием что-то сказать. На безымянном пальце, обтянутом черной кожей, уже свободно висел перстень из простого металла с изображением щита и креста с раздвоенными концами, напоминающими жало змеи.

 

Глава 4

 

Волы, запряженные в арбу, медленно поднимались в гору по каменистой дороге. Татарин погонщик подгонял их гортанными криками, иногда пуская в ход длинный кнут, но они, не обращая внимания, шли неторопливо, полные величия, лишь поворачивали головы с большими кривыми рогами, отгоняя мух, назойливо летавших над ними.

 В арбе, укрывшись пестрой тканью от палящего солнца. Сидела женщина, прижимая к себе двоих детей. Рядом, тяжело дыша, лежал уже не молодой мужчина на старой прелой соломе. По виду его можно было понять, что он болен уже не первый день. Запекшиеся губы и туманный взгляд, говорили о том, что он стал жертвой климата в этой пустынной и неприветливой местности. По одежде их было видно, что они выходцы из Эльзаса или Лотарингии и ехали осваивать новые места. Немецкие колонии в изобилии появились в начале XIX века по всему Крыму. Возникла колония и под стенами древней Солдайи, куда держали путь переселенцы. Основана она была еще в 1804 году выходцами из Цюриха, Бадена и Вюртенберга. Колонисты обжились на новом месте и вскоре под крепостью появились белые уютные домики, утопающие в цветах и зелени деревьев.

На крутом подъеме волы остановились, не обращая внимания на крики погонщика. Молодой монах, который всю дорогу шел рядом, на какое-то время оставил свои мысли и вместе с татарином стал толкать арбу, помогая умным животным выйти на перевал.

  Здесь погонщик распряг волов и дал им немного отдохнуть.

 Фредерико отошел к краю обрыва и сел на большой камень. Достав из котомки кусок черствого хлеба и флягу с остатками воды, он осмотрел местность, которая простиралась перед ним на десятки километров. Небо, без единого облачка, где-то далеко сливалось с такой же синей гладью моря. Слева виднелись горы в голубой прозрачной дымке. Их причудливые очертания напоминали ему пейзажи родной Италии. Только воздух там был прозрачней и море казалось более синим. Какой же восторг испытывали те, кто впервые открыл этот чудесный уголок земли, - подумал юноша. Как близка была эта полоска берега его предкам, которые нашли здесь вторую родину. И что ждет его там, за этими горами, увидит ли он когда-нибудь Геную и близких, - мелькнула тревожная мысль.

 От грустных размышлений его оторвал окрик погонщика. Волы только что жевавшие выжженную солнцем траву, уже тащили нагруженную арбу. Монах догнал повозку и, держась за неё, пошел рядом.

  Много верст прошел он уже по этой земле, с того дня, как спустился на берег с небольшого торгового судна, на котором совершил тревожное плавание по морю, пока добрался до Гурзуфа, древней генуэзской колонии Гурзувиты, с еще уцелевшими на выступающей в море скале руинами крепости. Опасности подстерегали его на этом пути. Их корабль обстреляли турки, потом они долго пытались скрыться от преследования пиратской фелюги и если бы не туман, трудно было бы уйти от более быстроходного судна.

  В Гурзуфе он прожил несколько дней, изучая окрестности и слушая разговоры на улицах и базарах. Опасаясь разоблачения, старался меньше задавать вопросов. Но, никто не обращал на него внимания и странствующий монах не вызывал особого интереса у окружающих. Крым в то время был настолько разноязычен, что затеряться в пестрой толпе не составляло труда. Но, учитывая важность его поездки, предосторожность была все же необходима. Он запоминал все, что видел, записывая только самое важное и необходимое, делая планы и зарисовки местности и укреплений, больше надеясь на свою память, не доверяя бумаге.

  Из Гурзуфа пешком, двигаясь по ночам, а днем прячась в густом кустарнике, подальше от дороги, он добрался в Алушту, древний Алустон, где на горе Кастель было последнее пристанище легендарной царицы Феодоры, у которой генуэзцы коварством и хитростью смогли взять Сугдею в 1365 году. По легенде древнюю крепость стойко защищала эта дева-воительница. В Алуште он пытался найти «железные ворота», ведущие в подземелье, по преданию, набитое сокровищами. На этот счет он получил указание еще в Генуе, но вход был завален, и пробиться через хаос каменных глыб не представлялось возможным.

  За Алуштой начиналась пустынная местность и двигаться одному было опасно. Он присоединился к семье переселенцев, что вызывало меньше вопросов и подозрений и защищало от одиноких грабителей. В пути глава семьи заболел, напившись воды из старого колодца. Фредерико боялся, что болезнь может перейти и к нему. Но бросать попутчиков не было смысла, одному дорога казалась более опасной. Успокаивало то, что до конечной цели его пути было не так уж далеко. На последнем привале он уже видел судакские горы.

Тяжелый переход от Алушты подходил к концу и к вечеру они спустились к берегу с однообразных холмов, по которым пролегала большая часть пути. На выступающем в море мысу виднелась одинокая башня, когда-то неприступная крепость, замок братьев Гуаско, не покорившихся воле консула Солдайи.

  У подножия разрушенной башни разбили лагерь и развели костер. Внутри, в случае необходимости, можно было укрыться от непогоды. Осмотр её Фредерико решил оставить до утра и, спустившись к морю, пошел босыми уставшими ногами по краю воды, поднимая ракушки и пугая маленьких крабов, туда, где за белой лентой прибоя виднелись темные горы и на вечернем небе проступали первые звезды.

 

Глава 5

 

  Ход шел куда-то влево, постепенно сужаясь, и обрывался у края небольшой площадки. Сколько я не пытался, не мог разглядеть, что находится по ту сторону пропасти. Камень, брошенный вниз, ударился о выступ и упал в воду. Звук от удара эхом пронесся по всей пещере. Над головой фонарик высвечивал высокие своды, уходящие в глубину. Обследуя обрыв, я увидел чуть заметные ступени. Они шли вниз и терялись где-то в темноте. Но, спуститься к воде я не рискнул, понимая, что искать меня здесь никто не будет и решиться на такой шаг без посторонней помощи просто безумие. Ясно было, что ход вел к самому сердцу горы святого Георгия – подземному озеру, которое, видимо, и питало святой источник.

  Вернувшись назад, в пещеру, я еще раз осмотрел выступ в скале, который служил лежанкой отшельнику. Рядом валялась простая посуда – глиняная плошка и кувшин с необычно коротким носиком, в виде чайника. Каменная скамья была покрыта грубой циновкой, плетенной из тростника, росшего рядом на болоте.

  Сидя на краю этого аскетичного ложа, я пытался представить, как день за днем проходила в этой изнурительной темноте жизнь одинокого монаха. Какие мысли бродили в его голове, когда каждый вечер над далекими горами гасли последние лучи заката? В какие глубины сознания проникал он в этой борьбе с собой? О чем думал, заживо погребенный, в своей невольной темнице?

За стеной пещеры треснула ветка, послышались голоса, и в то же время серая змея скользкой лентой мелькнула у меня под ногами и скрылась в лохмотьях скелета. Такое соседство меня не устраивало и второго предупреждения не потребовалось. Я вылетел из пещеры быстрее, чем попал в неё, ободрав плечи об острые камни.

 Заложив вход и присыпав его землей, прислушался. Смех и голоса были уже близко. Кто-то поднимался вверх по склону, продираясь через кустарник, видимо, не зная дороги. Наверное, редкие в это время года туристы забрели сюда в поисках святого источника. Не желая встречаться с ними, я спустился вниз и по тропинке направился в сторону города. Смех и голоса вскоре стихли и стали почти не слышны, а за поворотом холма совсем исчезли и я пошел не спеша, любуясь панорамой долины с горами, далекой крепостью и синевой моря, которое отсюда, с высоты, казалось бесконечным и бездонным.

 

Глава 6

 

  Ему снилось, что он стоит перед алтарем в храме в Генуе, прося помощи и заступничества у девы Марии. Кругом слышалась райская музыка и чудесная мелодия. Певчих не было видно, но высоко над головой стоял вырезанный из дерева образ Богородицы, к которому Фредерико обращал свою молитву. Но вот край её одежды дрогнул, пальцы ног коснулись сияющего облака, и Мария спустилась к нему по воздуху, как по ступеням невидимой лестницы. Юноша увидел совсем рядом её протянутую руку и ощутил легкое прикосновение…

Открыв глаза, он еще слышал божественную мелодию и звон райских колокольчиков. Звук этот становился все отчетливей и уже не походил на сон. Фредерика огляделся по сторонам и увидел, что лежит на земле, а рядом бродит множество овец, и у каждой на шее висит по маленькому колокольчику. Лохматая собачонка доверчиво лизала ему руку, а в тени, возле башни, надвинув на глаза баранью шапку, спал пастух, прикрывшись какой-то одеждой.

  Солнце было уже высоко. Его спутники давно проснулись. Женщина кипятила воду в котелке, дети играли с ягненком, а погонщик татарин склонился над арбой, где лежал больной, и что-то, оживленно жестикулируя, говорил его жене. Из их разговора Фредерико понял, что переселенец совсем плох и татарин хотел оставить его под присмотром пастуха и ехать дальше, а женщина просила подождать и не бросать её с детьми возле умирающего.

  Фредерико решил осмотреть башню. Он обошел её вокруг и спустился с холма, где обнаружил подземный ход, который шел в глубь, разветвляясь на несколько тоннелей. Он был довольно широкий и по нему могли бы проехать четыре или пять всадников. Сюда в непогоду пастухи загоняли овец. Не зря башня получила название Пастушьей, по-татарски Чобан-Куле.

Высота её была около шести сажень, но сохранилось только два яруса. Остальная часть давно обрушилась. Со стороны моря башня казалась неприступной. Здесь берег обрывался высоким откосом, а с севера и запада были видны еще следы стен. Фредерико знал, что вблизи замка находилось селение «Diavolo», названное так, возможно, из-за братьев Гуаско, державших в страхе жителей ближайших окрестностей. Он пошел на его поиски, но увидел в долине лишь остатки фундаментов, заросших высокой травой, да следы гончарных печей у самого берега, заброшенных еще в глубокой древности. Там было множество фрагментов глиняной посуды и черепков амфор с изогнутыми ручками. В них удобно было перевозить масло или вино на торговых кораблях. Остродонные амфоры занимали мало места. Их ставили в ячейки друг между другом, в несколько ярусов.

Вернувшись к башне, он увидел, что волов распрягли и они мирно паслись, наклонив крутолобые головы. Из длинных жердей, которые сняли с повозки, устроили навес, накрыв его пестрой тканью. Сюда перенесли умирающего. Его жена сидела рядом, плача и прижимая к себе детей.

  Выпив горячего кофе с остатками хлеба, Фредерико попрощался со своими спутниками и решил один продолжать свой путь. Древняя Солдайя казалась уже близко. Судакские горы виднелись вдали и манили прозрачной голубизной.

  Но к полудню погода изменилась. Солнце скрылось за тяжелыми тучами и на море поднялись свирепые волны. Они с ревом набегали на берег. Начался шторм. Ветер валил с ног и рвал одежду. Пришлось искать убежище среди скал и камней, но и сюда попадали соленые брызги.

 Дождавшись, когда море немного утихло, Фредерико пошел дальше, чтобы добраться до Капсихора, и тут увидел несколько всадников, которые скакали ему навстречу. Надеясь на их помощь, он вышел на дорогу и только тогда понял свою оплошность. Вид у подъехавших был устрашающий. Нижняя часть лица прикрыта черными платками, за поясом торчали пистолеты, а сбоку – кривые турецкие сабли.

 Его окружили и чья-то рука схватила котомку, висевшую на плече. Монах выхватил острый кинжал, спрятанный под рясой, но тут же получил удар по голове и упал, теряя сознание. Кровь залила ему лицо, стекая на дорогу и быстро впитываясь в землю.

  Юношу оттащили к берегу и бросили в море. Волны подхватили его, и потянули в глубину, обдирая об острые камни…

 

Глава 7

 

 Маленький юркий краб пробежал по руке и спрятался под камень. Второй, забравшись на палец, смешно шевелил клешнями, поедая обрывки водорослей.

Юноша открыл глаза, пытаясь вспомнить события вчерашнего дня. Тело невыносимо ныло. Ссадины и ушибы покрывали спину и грудь. Спутанные волосы переплелись с водорослями, а губы высохли и потрескались от соли. Он повернул голову и застонал от боли. Его правая рука сжимала обрывок веревки, привязанный к доске от разбитого корабля, на которой сохранилась часть надписи: «Святой…..».

  Фредерико оглянулся на море, которое тихо плескалось у самых ног. Провидению было угодно выбросить его на берег в том самом месте, где на него напали разбойники. Среди камней блестела рукоятка кинжала, которым он так и не успел воспользоваться, а дальше на песке он увидел разорванную рясу и пустую котомку. Рядом валялась раскрытая шкатулка с разбросанными вокруг бумагами и писчими принадлежностями. Грабителей они не заинтересовали. Взяли лишь кошелек, спрятанный у него под одеждой. В нем оставалось несколько серебряных монет, которые он получил за жемчужину у менялы в Гурзуфе. К счастью, драгоценные камни, зашитые в подкладке его одежды, оказались на месте. Перстень из простого металла не привлек внимания разбойников, да и снять его было почти невозможно.

Юноша попробовал встать, но вскрикнул от боли и вновь потерял сознание.

  Очнулся он от капель воды, которые стекали по его лицу. Открыв глаза, увидел склоненную над ним молодую женщину и узнал в ней жену переселенца, с которым начинал свой путь. Она что-то говорила, вытирая его лицо платком, смоченным из фляги. Но Фредерико плохо знал немецкий язык и мог понять только несколько слов. Женщина помогла ему подняться, собрать разбросанные вещи и содержимое шкатулки. Опираясь на её руку и хромая, он дошел до арбы, которая стояла у дороги. Татарин погонщик, бегая вокруг и размахивая руками, пытался ему помочь. Его уложили в повозку на старую солому. Рядом, прижавшись друг к другу, сидели двое детей и испуганно смотрели на Фредерико, не узнавая в нем вчерашнего попутчика. Главы семейства нигде не было. Из рассказа татарина он понял, что стоянка у одинокой башни была для него последней. Его похоронили у её подножия, накрыв могилу большим камнем.

  Повозка тронулась. Дорога шла вдоль берега, но на второй версте повернула в долину между горами и впереди показалась большая деревня, с домами, террасами, спускающимися к морю, и мечетью с высоким минаретом.

  Путешественники остановились у ближайшего дома. Погонщик куда-то ушел и вскоре вернулся вместе с толстым татарином, который осмотрел раны Фредерико, что-то приговаривая и цокая языком. Погонщик жестами и словами объяснил юноше, что толстый татарин это эким – врач, и он может остаться у него пока не заживут раны. Юношу перенесли во двор и положили на скамью под старой шелковицей.

 

Глава 8

 

 Несколько дней Фредерико прожил в доме экима. Здоровье его постепенно поправилось. Однажды, лежа в тени шелковицы, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Но когда обернулся, никого не увидел, а услышал только заливистый смех.     И все же ему удалось увидеть того, кто за ним наблюдал. Сделав вид, что он спит, юноша через прищуренные веки заметил, как из-за деревьев на него смотрят чьи-то черные искрящиеся глаза под бархатной феской. Это была дочь хозяина дома, для которой появление нового человека стало необычным событием в размеренной, однообразной жизни. Звали её Эмине. Ей только исполнилось 14 лет, но по восточным обычаям она была невестой и для неё уже присмотрели жениха в соседнем Ускуте. Правда, он ей совсем не нравился. Но кого интересовало мнение девочки в столь важном деле? Ведь у отца её суженного было отара овец и большое хозяйство, половину которого он отдавал сыну. Дело было выгодное и старики уже ударили по рукам, не спрашивая согласия невесты.

  Эмине приходила каждый день, тайком наблюдая за юношей, а он делал вид, что не замечает её внимания.

  Однажды вечером, когда Фредерико лежал на своей скамье под шелковицей, во двор въехало несколько всадников. В доме было заметное оживление, видимо, их здесь хорошо знали и были рады гостям. Один из них, в бараньей шапке, с рыжей бородой, показался ему чем-то знакомым. И он сразу вспомнил главаря разбойников, напавших на него в пути. Главарь шайки тоже, видимо, его узнал и бросил в сторону юноши недобрый взгляд.

  Тревога закралась в душу Фредерико, а вечером, когда он уже спал, прибежала Эмине и, пытаясь его разбудить, прошептала, что слышала разговор в доме отца, и тот, с рыжей бородой, предлагал его убить, поскольку он видел их лица и знает теперь, где их можно искать. Отец девушки возражал, и говорил, что раненный юноша его гость и он не потерпит в своем доме такого произвола. Но надолго ли хватит его упорства и можно ли доверить случаю свою жизнь. Юноша понимал, что оставаться ему здесь больше нельзя. Нужно было бежать, пока разбойники не изменили свое решение. Девушка взялась вывести его из деревни и показать более короткую дорогу в Судак через горы.

   Когда они выбрались на окраину поселка, взошла луна, и Фредерико увидел слезы на глазах Эмине. Он понимал, что больше не увидит девушку, но лишь благодарно пожал её протянутую руку и, не оглядываясь, пошел дальше от опасного места.

 

Глава 10

 

  Еще затемно по горной дороге он добрался до следующей деревни. Это был Кутлак, который тихо спал среди гор. Минуя татарские сакли, он отправился к морю. До берега было версты три. Фредерико шел по пыльной дороге вдоль высохшего русла, хорошо видной при свете луны. Долина, покрытая виноградником, как река текла к морю. С двух сторон её окружали горы. На востоке, за горой Сандык, было урочище Парадиз, где его ждала встреча с Галерой, владельцем тех мест, подаренных ему еще Екатериной.

  Возле большой сосны он решил отдохнуть, но тут услышал топот копыт и успел спрятаться за выступ скалы. Мимо проскакали уже знакомые ему всадники. Это была погоня. Он заметил, как зло сверкали глаза у предводителя бандитов. Дальше он решил идти в тени деревьев, стараясь быть невидимым. Но разбойники, куда-то свернули с дороги и, дойдя к морю, он их так и не встретил.

  Небо на востоке стало заметно светлее и вскоре первые лучи окрасили розовым светом вершины гор. Слева, на возвышенности, у самого берега были видны остатки крепости, которая охраняла вход в долину ещё в глубокой древности. Здесь мог находиться небольшой гарнизон. Крепость была разрушена еще в первые века христианства и от неё остались одни развалины. Осмотрев древние руины,  Фредерико решил добираться в Парадиз через горы по чуть заметной тропе, которая шла вдоль берега, а потом, петляя, поднималась по склону.

  Опираясь на палку, он пошел по тропинке и вскоре вышел на большую поляну, окруженную деревьями. За ней открывалась широкая долина, которая тянулась почти на версту. Трудно было предполагать, что на вершине горного хребта находится такое красивое место. Справа виднелись отроги Караул-Обы, сторожевой, Караульной горы, как её называли татары. С её вершины открывался вид до самого Аю-Дага, Медведь горы, за которой скрывался Гурзуф, откуда Фредерико начинал свой путь.

 Вблизи отвесных утесов юноша увидел каменную лестницу, с древними, покрытыми мхом ступенями. Не без риска для жизни, поднялся по ним на скалистый выступ, в десяти саженях над землей, где начиналось ущелье с высокими отвесными стенами, которые почти смыкались над головой и были сплошь увиты плющом. Пройдя по узкому ходу, он оказался перед зарослями кустарника, которые прикрывали вход в ущелье. Юноша раздвинул ветки и услышал громкие голоса. Говорило несколько человек, с кем-то споря. Выглянув из-за камня, Фредерико увидел необычное зрелище.

   Перед ним была небольшая поляна, огороженная камнями. Посредине находилось место для костра и стоял высокий каменный столб с какими-то рисунками. Он успел рассмотреть только крест, символ огня, в верхней его части. Видимо, здесь было раньше древнее капище какого-то неизвестного народа. Но сейчас к столбу были привязаны веревками три человека, сидящие к нему спиной. Среди них была девушка с испуганным бледным лицом. Вокруг расположились несколько человек живописной наружности. Фредерико сразу узнал в них своих грабителей, а в здоровенном детине с рыжей бородой главаря разбойников.

  Размахивая руками, они спорили о размере выкупа, который хотели взять за пленников. Наконец, поднялись и стали спускаться вниз по склону, оставив одного из них охранять свою добычу. Часовой выбрал себе место под старым можевельником, на краю обрыва, и сел спиной к поляне, глядя на море.

  Фредерико тихо подкрался к связанным пленникам и сделал им знак, чтобы они молчали и не привлекали внимание охранника. Быстро разрезав кинжалом веревки, он помог им подняться. Беглецы скрылись в кустарнике и направились в ту сторону, куда ушли бандиты.

  - Кто вы? – обратился Фредерико к пожилому мужчине.

 - Мы члены экспедиции, которая совершает путешествие вдоль крымских берегов. Изучаем природу, описываем растения и животных, зарисовываем рельеф местности, наносим на карту новые названия. С нами известный художник, ботаник и географ, есть даже горный инженер.

  Спасенный рассказал юноше, что их корабль стоит в бухте. Прибыли они только вчера в этот райский уголок и решили осмотреть местность. Но забравшись на гору, угодили прямо в лапы к разбойникам, которые надеялись получить за них хороший выкуп.

  - Простите, я не представился.

 - Спенсер, английский ученый, географ. А это моя дочь Молли. Она в этом году окончила Кембридж, и для неё эта поездка особенно интересна. Молли делает только первые шаги в науке, но уже провела ряд интересных исследований и открыла редкий вид паука, именно в этой бухте. А этот молодой человек – Джек, её жених. Они уже помолвлены. И можно считать, что это их свадебное путешествие, правда, полное неожиданностей.

 Он не успел договорить, как сзади прозвучал выстрел. Их бегство было обнаружено. Они выглянули из-за скалы и невольно прикрыли глаза. Под ногами открывалась сказочная панорама. Горы и море слились в какую-то волшебную картину. В маленькой бухте, сверкающей на солнце, стояло белоснежное судно, одетое в паруса. А дальше простиралось море.

 - Это наша «Глория», - воскликнул Спенсер.

 - А вот и разбойники.

 Беглецы спрятались за камень. Внизу, на пути к кораблю, виднелись маленькие фигурки, спускающиеся к морю. При звуке выстрела, они остановились, внимательно всматриваясь в их сторону, о чем-то говоря, видимо совещаясь, что делать.

  Вот они повернули назад и стали быстро подниматься по склону.

  - Бежим, - воскликнул Фредерико.

  - Нужно вас где-то спрятать, а я попробую один пробраться за помощью.

  - Молли, дайте мне вашу шляпку. И Фредерико забросил её далеко вниз, в сторону противоположной той, куда они направлялись. Белая шляпка, украшенная лентами и цветами, повисла на ветках кустарника у самой тропинки и её должны были заметить.

  - А теперь бежим. Не будем забывать, что у нас есть еще один преследователь.

 И тут послышался треск веток и чьи-то шаги. Беглецы прижались к скале, скрытые кустарником. Мимо, совсем рядом от их убежища, пробежал охранник и стал спускаться вниз по крутому склону.

  Выбравшись из укрытия, они направились в противоположную сторону и вскоре добрались до края плато. Здесь им пришлось пробираться под большим нависающим камнем. Затем они попали в какой-то каменный лабиринт, из которого с трудом нашли выход и оказались перед мрачным ходом, уходящим куда-то под землю.

 - Думаю, что это место, где вы можете дождаться меня и помощи, - сказал Фредерико.

 Они с трудом протиснулись в узкое отверстие, за которым оказалась большая пещера, в конце которой виднелся второй выход, через который можно было попасть наружу.

  - Да здесь два выхода, - воскликнул Спенсер.

  - Это даст нам возможность уйти в случае опасности.

Фредерико осмотрел убежище и, когда глаза его привыкли к темноте, заметил какие-то ящики в дальнем углу пещеры.

  - А не попали ли мы в сокровищницу Али-Бабы, - мрачно заметил юноша.

В ящиках оказались оружие и патроны, видимо, здесь разбойники хранили свой арсенал. Рядом стоял бочонок с порохом и, к счастью, один из ящиков был набит сухарями, что могло спасти беглецов от голодной смерти.

 Но, нужно было спешить. Грабители были, наверное, уже близко. Фредерико выбрался из пещеры и стал спускаться по скалистому обрыву, в сторону моря, цепляясь за корни деревьев. Добравшись вниз, он направился к берегу, надеясь вплавь достигнуть судна. Но впереди был хаос огромных глыб, которые ему предстояло преодолеть.

  На корабле пробили семь склянок. Команда собралась в кают-компании, горячо обсуждая пропажу пассажиров. Капитан и члены экспедиции решали, какие предпринять действия. Одни предлагали немедленно высадиться на берег и искать пропавших, другие советовали послать за помощью в гарнизон крепости к полковнику Бему, который накануне радушно принимал их в Судаке.

  Обеспокоенный случившимся, на корабль прибыл Галера, владелец ближайшего имения. Он ходил по каюте, ругая себя за то, что не предупредил своих гостей о мерах предосторожности, о том, что в горах полно разбойников, которые и ему доставляли массу хлопот.

 Тут вахтенный доложил, что недалеко от берега матросы подобрали какого-то человека в безсознательном состоянии. По виду это монах. Он не выпускает из рук свою котомку и все время повторяет: «Спенсер, Молли…».

Все бросились на палубу. Фредерико лежал у кормы. Его уже привели в чувство, облив водой и дав глотнуть немного виски. Он стал сбивчиво рассказывать о спасенных пленниках, путая английские и русские слова.

 Решили немедленно отправиться в логово разбойников. Фредерико показал на карте, где находится их убежище и как удобней подойти на шлюпке морем, с той стороны, откуда грабители меньше всего ожидают нападения. Нашлось десять смельчаков, которые вместе с капитаном, не раздумывая, сели в лодку. Как только она отчалила, на вершине горы раздались выстрелы, которые спугнули сидящих на камнях чаек. Видимо, беглецы были обнаружены и надо было спешить.

 Когда лодка скрылась за скалой, Галера подошел к монаху, сидящему на баке и, взяв его за руку, на которой заметил необычный перстень, таинственным шепотом спросил: «Кто вы?»…

 

Глава 11

 

 Утро следующего дня застало Фредерико на террасе большого дома Галеры, где капитан корабля и члены экспедиции праздновали благополучное спасение пленников и оживленно вспоминали подробности вчерашних событий.

  Разбойники были пойманы. Двое убиты при перестрелке. Скрылись только рыжий верзила и один из его подручных. Бандитов заковали и отправили в крепость под охраной солдат полковника Бема. В горах еще искали главаря и его сообщника. К полудню ждали известий. Оружие, которое нашли в пещере, передали в гарнизон крепости, но сокровища и вещи, награбленные бандитами, найти не удалось. Видимо, они были надежно спрятаны. Для этого на горе, изрезанной глубокими расщелинами, было достаточно мест.

 Все внимание за столом было обращено на Фредерико. Он был главным виновником этого торжества. Его спрашивали, кто он и куда направляется, но юноша отделывался уклончивыми ответами, говоря, что он послушник Ай-Никитского монастыря и совершает паломничество в окрестности Судака, чтобы посетить святые места и монастыри, брошенные греками при выселении из Крыма. О себе он рассказывал, что получил достаточно хорошее образование, увлекался географией и всегда мечтал о путешествиях. И если бы капитан и члены экспедиции взяли его с собой на корабль, и познакомили со своими исследованиями, он был бы им очень благодарен.

  Спенсер сообщил, что и сам готов был предложить Фредерико совершить с ними небольшую прогулку на корабле вдоль судакских берегов, до мыса Меганом, что по-гречески означает «большое жильё». Возможно, в древности здесь было поселение или город, исчезнувший еще в 3-4 веке, во время набегов гуннов. Арриан в своем перипле указывает на удобную гавань и порт Афинеон, основанный еще Периклом, во время его экспедиции в Понт Эвксинский. Так называли Черное море. Но указания Арриана очень приблизительные. Расстояния у него даны в греческих стадиях. К тому же, неизвестно, как он измерял свой путь, по прямой или вдоль берега, учитывая все его изгибы, выступающие мысы и бухты, как двигались тогда суда при каботажном плавании. Поэтому сведения о местонахождении Афинеона очень расплывчатые. Но еще никто не вел планомерных поисков в районе Меганома. И Спенсер надеялся, что им повезет и может быть удастся сделать не одно открытие и интересную находку в этом мало изученном крае.

 - Вы столько сделали для нас, молодой человек, - воскликнул Спенсер, - что я с радостью приглашаю вас разделить с нами все трудности и радости этой экспедиции. Думаю, что все присоединятся к моему мнению. Остается только ваше согласие.

Все поддержали ученого. И Фредерико, не зная, как поступить в этой ситуации, бросил вопросительный взгляд на Галеру.

 - Смелее юноша, - шутливо произнес владелец имения, - такая поездка будет вам полезна, после перенесенных трудностей и скитаний. Свежий воздух и отдых на корабле, в таком прекрасном окружении, пойдет вам на пользу.

  - Я согласен, - ответил Фредерико.

  Его слова утонули в шуме аплодисментов и поздравлений.

  - Так, выпьем за нового участника экспедиции, - поднял бокал капитан корабля, - и пусть это прекрасное вино будет залогом нашего успеха.

Завтрак закончился прогулкой к морю. Галера, как радушный хозяин, показывал свои владения, виноградники и подвалы для выдержки вин, которые были прорыты в горе на сотни сажень. В них поддерживалась постоянная температура в любое время года. Гости потеряли счет винам, которые им предлагали для дегустации. В завершение их ожидало посещение сказочных гротов, созданных природой в прибрежных скалах. В одном из них, огромных размеров, находился источник с прекрасной водой. Второй проходил насквозь через выступающий в море мыс, похожий на морское чудовище. Вход в него начинался на каменном карнизе, высоко над водой, в бухте, где стояла «Глория».

  Уставшие путешественники разбрелись по каютам, решив отправиться в путь рано утром.

  Вечером того же дня Фредерико стоял на берегу, опираясь о перила пристани, и разговаривал с человеком лицо которого скрывала тень широкополой шляпы. Уходящие лучи солнца окрасили багровым светом далекие горы. Великолепное зрелище, достойное кисти художника, длилось несколько минут и на берег опустились сумерки. Но, кажется, собеседников это устраивало. Им не нужны были свидетели разговора, а темнота скрывала их от случайных глаз.

 - Вы очень неосмотрительны, молодой человек, - проговорил собеседник Фредерико.

 Говоривший повернул лицо и теперь его можно было узнать. Это был Галера, владелец имения.

  - Вы ввязались в эту историю, рискуя собственной жизнью. Но, ваша миссия столь ответственна, что вы не вправе подвергать себя таким опасностям.

 - Я не мог поступить иначе, - оправдывался юноша, - а опасностей на моем пути и так хватает. С этими разбойниками я уже имел несчастье встретиться.

  И он рассказал свою историю.

  Галера помолчал и продолжил.

  - Пусть вас не мучают угрызения совести. Эта экспедиция, как нельзя кстати. Я бы сказал, что это воля провидения. Самому вам было бы трудно справиться с поручением. Вы непременно привлекли бы внимание к своей особе, начни вы задавать слишком много вопросов. А в новом качестве вы получите гораздо больше сведений и приобретете нужный вам опыт.

  - Но я могу рассчитывать на вашу поддержку, если обстоятельства сложатся для меня не столь благоприятно? – спросил Федерико.

  - Конечно, молодой человек, но моих знаний слишком мало, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Я живу здесь безвыездно и стал совершенным отшельником. Все новости узнаю в последнюю очередь. Гости ко мне заглядывают редко. Дорог сюда нет. Попасть в имение можно лишь не удобной тропой по берегу среди хаоса камней и обломков скал, да морем. Это редкое по красоте место имеет много недостатков. И то, что вы видели – виноградники, подвалы, это только кажущееся благополучие. Из-за отсутствия дорог совершенно нет сбыта вина и винограда. Приезжие купцы с большой охотой покупают все это в Судаке, там и цены ниже и перевозка проще. А здесь хорошие урожаи редкость из-за недостатка воды. В имении всего два небольших источника, которых не хватает для полива даже части виноградников.

  - Но как оказались вы в этих местах, так далеко от родины, - спросил Фредерико, глядя на своего собеседника.

  - О, это долгая история, молодой человек. О моих скитаниях по свету можно писать роман. В Россию я прибыл ещё при покойной императрице. Тогда и принял русское подданство. Екатерина Великая пожаловала мне это имение в 1795 году. Тогда здесь было совершенно дикое место, поросшее лесом, который подходил к самому морю. В прошлом эта бухта, защищенная от ветров, была генуэзской гаванью, куда в непогоду заходили корабли, прибывшие в Солдайю. Генуэзцы называли её Судаг - Лиман. Это видно и на старых картах, где место это обозначено, как бухта «Лимани». Я застал здесь развалины нескольких домов. В генуэзских актах упоминается деревня Парадиз (Paradixi de lo Cheder). Это была одна из 18 деревень входивших в провинцию Газарии и подчинявшихся Солдайе. Место это заслуженно носит название Рай, вы сами в этом уже успели убедиться. Правда Парадиз переводится также, как сад, и происхождение его может быть более прозаическое. Много народов жило на этой земле, так что докопаться до истоков теперь очень сложно.

 За мысом Караул-Оба, его называют еще Чикеным-Каясы, есть небольшая бухточка, которая носит название Ад, но добраться туда можно только морем. Возможно, это название относилось когда-то ко всей горе, изрезанной ущельями и лабиринтами, в чем вы и сами могли убедиться. Предки наши, генуэзцы, впервые попавшие на этот берег, были современниками Данте. Возможно, отсюда, из «Божественной комедии», и пришли эти названия. Но на картах вы напрасно будете искать местность Парадиз. И в «Высочайшем повелении» императрицы, даровавшей мне право на владение этой землей, говорится лишь об «уголке берега полуденного Крыма».

 Это и правда прелестный уголок. И мне пришлось дать свое название приобретенному имению. И тут я не мог не вспомнить нашего славного земляка, выходца из Генуи, знаменитого мореплавателя Христофора Колумба, открывшего для Европы не только новые земли, а в полном смысле слова Новый Свет. Таким же открывателем чувствовал себя и я, ступив на этот берег, полный тайн и загадок.

  Но вы не найдете это название на карте. Оно еще не стало официальным, но думаю, что со временем иначе и не будут называть этот уголок земли. Кстати, турки называли Ени Дунья (Новый Свет) поселение на месте Одессы. Видимо, тоже чувствуя себя здесь первооткрывателями. Но с окончанием турецкого владычества, это забылось.

  И все же, я хочу продать имение. Содержание его требует больших затрат, а изменить положение к лучшему нет возможности. Я пробовал проложить дорогу в Судак, но пробиться через скалистую породу смог лишь на сотню сажень. Попытки провести воду из источника в горах возле заброшенного монастыря, тоже не увенчались успехов. Мне пришлось бы несколько верст ложить трубы до ближайшего виноградника, а это мне не по карману. Так что придется расставаться со своим детищем. Но у меня есть еще несколько участков – в Кутлаке, Козах и других местах Крыма, в общей сложности 1000 десятин, хороший дом и магазин в Кафе, нынешней Феодосии. Два моих корабля бороздят воды Понта, перевозя товары. Один из них вы видели утром, он отправился в Кафу. На днях там произошло знаменательное событие. Мой хороший знакомый, добрейший Семен Михайлович Броневский, градоначальник Феодосии, открыл первый на полуострове музей древностей. Сам он большой любитель истории и я думаю передать в музей свою коллекцию монет, которую знатоки считают одной из лучших в Крыму.

   Будете в Феодосии, непременно побываете у него. Знакомство со мной будет для вас лучшей рекомендацией.

   Но мы с вами заболтались, молодой человек, а завтра у вас трудный день. Утром «Глория» отправляется в плавание и вы должны отдохнуть перед началом пути. В доме у меня для вас приготовлена комната. Добираться на корабль уже поздно. Думаю, что вы не откажете мне и проведете эту ночь на берегу.

  Продолжая разговор, они направились к террасе дома, который виднелся на холме недалеко от берега.

  Если бы путники не были так увлечены беседой, то увидели бы черную тень, которая пересекла дорогу, освещенную лунным светом, и чей-то внимательный взгляд провожал их, пока они не скрылись за поворотом.

 

Глава 12

 

  Еще солнце не поднялось над Алчаком и лишь забрезжил рассвет, Фредерико простился с гостеприимным хозяином имения и поспешил на корабль.

  Здесь уже готовились в путь и была обычная в таких случаях суета. Капитан спешил выйти из бухты как можно раньше, чтобы поймать утренний бриз.

Юношу встретили, как старого знакомого и показали, где он может оставить свои вещи. Каюта, в которой поместили Фредерико, находилась у левого борта. Утреннее солнце пробивалось внутрь через круглый иллюминатор, задраенный по случаю отплытия.

  На палубе слышался шум и топот ног. Матросы поднимали паруса, «Глория» готовилась к плаванию.

   В дверь постучали. Это был Спенсер. Он держал в руках небольшой сверток.

  - Молодой человек, - обратился он к Фредерико, явно смущаясь своей необычной миссией.

 - Мы выходим в море и, наверное, вам будет не очень удобно совершать путешествие в вашей одежде. Если это не противоречит вашим взглядам и убеждениям, не могли бы вы примерить этот костюм, который мне уже мал, а вам, наверное, будет впору.

  С этими словами ученый протянул ему одежду из простой белой ткани.

 - Что вы, - смутился юноша, - я и сам хотел просить вас оказать мне эту услугу. Моя одежда порвана и пришла в негодность от дальней дороги и происходивших со мной событий. Странно бы я выглядел в ней на вашем корабле.

  Костюм оказался все же велик, и немного мешковато сидел на юноше, но это совсем не портило, а наоборот подчеркивало стройность его фигуры. Сбрив отросшую за время путешествия бороду, и приведя себя в порядок, он вышел на палубу, где все были заняты своей работой, и никто не обращал на него внимание. Но преображение странствующего монаха, не ускользнуло от глаз Молли, которая, открыв дверь своей каюты, выплеснула воду за борт, да так и застыла с миской для умывания в руке, завороженная красотой юноши. Но девушка быстро пришла в себя, сделав вид, что смотрит на летающих вокруг чаек, и все же покосилась на окружающих, не заметил ли кто её смятения от этой встречи. Но беспокойство её было напрасно. Правда, один человек наблюдал эту немую сцену, из под опущенных бровей, и довольная злая улыбка скользнула на его тонких губах.

  Фредерико стоял на корме и смотрел на удаляющийся берег. Его длинные волосы развевал утренний ветер. Волнистые пряди падали на плечи, открывая высокий лоб и темные большие глаза под широкими бровями. В этом юноше, конечно, трудно было узнать странствующего монаха, которого матросы подобрали без сознания на пустынном берегу.

  Он уловил на себе чей-то взгляд, и повернул голову. Молли, оправившись от смущения, вышла из каюты и, прикрываясь зонтиком от солнца, уже несколько минут наблюдала за Фредерико, и искушенный зритель заметил бы в её взгляде не только любопытство.

  Молодые люди приветствовали друг друга, обменявшись обычными в этом случае словами, хотя, Молли была подчеркнуто сдержана. Но за ними по-прежнему наблюдала еще одна пара глаз. И если бы они заглянули в их глубину, то были бы осторожней.

  Жених Молли тоже вышел на палубу, но, заметив молодого человека, сделал вид, что занят видом проплывающих гор и попытался скрыться на корме. Но это не укрылось от глаз девушки.

  - Ну, ладно, Джек, - воскликнула Молли, - хватит прятаться, я все равно вас вижу. Разве вы не хотите пожелать мне доброго утра и приветствовать нашего друга и спасителя?

 Молодой англичанин вышел из-за рубки и, смущаясь, стал что-то сбивчиво говорить насчет прекрасного моря и хорошей погоды.

 - А где это вы пропадали вчера, - язвительно спросила Молли. Я несколько раз спускалась к вашей каюте, но вы не отвечали на стук.

  - Я рано вернулся с берега и уснул, как убитый, - пробормотал англичанин.

 - Странно, - проговорила девушка, - а я, засыпая, слышала скрип весел и плеск воды, а потом шлюпка ударилась о борт. Не вы ли это возвращались с ночной прогулки?

В это время в дверях капитанской каюты показался Спенсер. Он пригласил Фредерико войти и, указывая на карту, лежащую на столе, предложил юноше: – Давайте посмотрим, где мы сейчас находимся. Это старая английская карта. Нам предстоит проверить её и дополнить, если представится такая возможность, новыми сведениями. Смотрите, перед нами Делиман-Кая, мыс Капчик, что означает карман или кошелек. Изгибаясь, он образует скрытую со стороны моря лагуну. Говорят, что в древности здесь прятались быстроходные пиратские фелюги и нападали на проезжающие купеческие суда, которые шли в Солдайю. Ведь она стояла на Великом шелковом пути и была одним из центров торговли. Здесь начинался путь в глубь полуострова и дальше на восток, до самого Китая.

«Глория» как раз огибала скалистый мыс, изъеденный пещерами и гротами, как старый сыр. Древние жилища шли в три яруса над морем. Часть их уже обвалилась, а следы некоторых лишь угадывались.

- Видите, - продолжал Спенсер, - люди давно обживали эти места. Галера рассказывал, что во время земляных работ попадались не только обломки древней керамики, но и кремневые орудия времен палеолита. Земля эта хранит много тайн и загадок. Здесь жили воинственные тавры, которые поклонялись богине Деве, и приносили ей в жертву потерпевших кораблекрушение и захваченных в плен. Их сбрасывали с высокой скалы на Караул-Обе, где вы встретили разбойников.

Еще до прихода генуэзцев, места эти осваивали монахи, бежавшие сюда во времена иконоборства. Они основали здесь множество монастырей. Следы многих из них еще сохранились.

- Вот, смотрите, - воскликнул ученый, - перед нами Коба-Кая, Орлиная гора или, как её чаще называют – гора Орел. С некоторых мест она напоминает силуэт этой гордой птицы. Мы вчера осмотрели большой грот с источником у её подножия. И вы, наверное, заметили следы фресок на его сводах. Это был не единственный пещерный храм в этих местах. Дальше, у горы Куш-Кая, по-русски Соколиной горы или Сокол, сохранились остатки стен древнего монастыря, вырубленного в скале. Подняться к ним не просто, часть храма обрушилась, но снизу видны кресты, высеченные в скале, напоминающие о первых христианах. А вот еще один монастырь, на мысе Димитраки. От него сохранилась часть стены, но волны подмыли фундамент и скоро она рухнет в воду.

Вы обратили внимание, что горы здесь очень близко подходят к берегу. Они не самые высокие в Крыму, но производят великолепное зрелище.

Корабль подходил к крепости. Она находилась на высокой горе, которая обрывалась в море скалистыми утесами.

Чтобы не сесть на мель, все время опускали лот, проверяя глубину. За несколько столетий уровень моря поднялся на 3-4 метра. Каменные рифы, ограждающие древнюю гавань Солдайи, покрылись водой и опасность подстерегала здесь на каждом шагу.

Все столпились на палубе, с тревогой наблюдая, как корабль проходит опасное место. Впереди виднелся целый остров из нагромождения глыб, упавших в древности с крепостной горы, отделенный от берега узким проливом. Фредерико обратил внимание, что к острову вброд двигалось несколько рыбаков, которые ставили сети. Вода едва доходила им до пояса, а местами и до колен.

Спенсер, поймав взгляд юноши, пояснил, что прежде это была часть суши, которая соединялась с берегом песчаной косой. Видимо, на этой скале разбитой волнами, была башня, охранявшая вход в порт. Но от неё не осталось и следа. Не сохранилась и стена, спускавшаяся с Крепостной горы, и идущая дальше, до вершины Палвани-Кая, которую русские называют Болван горой, наверное, за сходство с деревянными болванами (болванками), которые использовали при изготовлении шапок.

Здесь много таких новых, привнесенных названий, которые возникли от непонимания старых, оставленных древними народами, и переиначенных на свой лад. Так можно вспомнить гору Панамку, по-татарски Пилав (гора плова), или Сахарную голову, напоминающую слитки сахара конической формы с закругленной вершиной. А как они назывались прежде неизвестно.

Но сохранили свои имена башни крепости, благодаря тщеславию генуэзских консулов. На плитах, украшенных гербами и орнаментам, установленных высоко над землей, указаны не только даты постройки, но и имена консулов, при правлении которых они были возведены. Об этом нам рассказывал полковник Бем во время посещения крепости. Он любезно провел для нас целую экскурсию. Надеюсь, что вы тоже сможете там побывать.

Вы увидите более десяти башен, входивших в систему обороны Солдайи. Башни Джудиче, Торселло, Румбальдо… Вот перед нами одинокая башня на небольшом холме, охранявшая вход в древнюю бухту. Её называют Портовая, но еще она носит имя консула, которому обязана своим возведением.

Спенсер помедлил и добавил.

- Консула Фредерико Астагвера.

Юноша вздрогнул и ему показалось, что старый ученый внимательно посмотрел в его сторону.

 

Глава 13

 

Автобус в Уютное опаздывал. На остановке столпилось много народа и мне с трудом удалось войти, протиснувшись подальше от двери. Подъезжая к крепости, я увидел в окно её приглаженные реставрацией зубцы и отстроенные башни. Утреннее солнце освещало пустырь внутри крепости, и по чуть заметным теням можно было определить, где проходили улицы древней Солдайи.

У ворот перед входом в барбакан стояла большая группа туристов, и гид им что-то объяснял, показывая на предмостное укрепление. Пройдя внутрь, я оказался в небольшом дворике, в окружении стен, перед двумя величественными башнями, тесно сжимающими арку ворот. Внутри были заметны углубления, по которым поднимались ворота обитые железом. Над входом виднелась небольшая плита с полустертой надписью:

«1389 года, девятого дня июля. Во время управления отличного и могущественного мужа, господина Батиста ди Зоали, прежде Андоло, достопочтеннейшего консула Солдайи. Богу благодарение».

В тени несколько торговцев продавали сувениры из ракушек и можжевельника. Возле них толпились отдыхающие, примеряя бусы из дерева и разглядывая пучеглазых собачек и лебедей из створок мидий, и вареных крабов, густо покрытых лаком.

Пройдя вдоль разрушенной стены и пушек, снятых когда-то с выброшенного на берег корабля, я оказался перед единственным уцелевшим зданием крепости, которое служило многим народам. Было оно мечетью, греческим, генуэзским, русским и армяно-католическим храмом. Над загадкой его до сих пор спорят многие исследователи.

У северной стены, где сложены древние надгробия и каменные жернова, было заметно особое оживление. Группа туристов окружила старика с белой, как мел бородой в пурпурной феске и молодого человека в европейском костюме, с темным от загара лицом.

Старик, не замечая толпу и не обращая ни на кого внимания, что-то говорил, упав на колени и протягивая руки в сторону мечети. Можно было предположить, что он просто молится, поскольку в том же направлении была и Мекка, мусульманская святыня.

Юноша объяснял любопытным, что они приехали из Турции, а предки старика были выселены из Крыма двести лет назад. Прадед его, еще ребенком, жил в татарской деревне под стенами крепости, где позже находилась немецкая колония, и семейные предания сохранили много интересных подробностей.

Поднявшись с колен, старик стал что-то говорить, размахивая руками и указывая на место, где начинались ступени, ведущие к консульскому замку. Юноша не успевал переводить. Старик говорил, что по рассказам его отца, которые он слышал от своего деда, когда турки захватили Солдайю, все скульптуры, украшавшие храмы, они сбрасывали со стен крепости.

Он остановился возле плиты, покрытой арабской вязью, высеченной в пористом камне, и, касаясь дрожащими пальцами полустертых букв, читал эпитафию, а юноша переводил.

 

Пройдя мимо могилы святого «Азиза» и дерева украшенного цветными лоскутками, оставленными на счастье, я поднялся к Георгиевской башне и вышел на край обрыва. Каменные ступени вели к Девичьей башне, Кыз-Куле, у генуэзцев замка святого Ильи, покровителя мореплавателей. А ниже в стене консульского замка виднелась небольшая дверь, заложенная камнем, выходившая на узкий карниз, по которому, как гласит предание, ушли последние защитники крепости, вместе с консулом Христофоро ди Негро, добравшись на кораблях в далекую Геную.

С вершины крепостной горы был виден весь Судак, изменившийся за последние годы. Белые корпуса здравниц и санаториев, пестрая набережная с кафе, киосками и бесконечным потоком людей. Узкая полоска пляжа, изгибаясь, уходила к выступающей в море скале. Рыбачьи баркасы и шхуны у причала казались сверху детскими игрушками. Сюда доносилась музыка и шум курортного города.

 

Глава 14

 

«Глория» стояла на якоре.

Шлюпка с пассажирами уже причалила к берегу. Джек помогал Молли выбраться из лодки. Но девушка, протягивая руку, незаметно глянула в сторону Фредерико, который, казалось, ничего не замечал и смотрел на дорогу, идущую к крепости. Молли задело такое равнодушие. Она не хотела себе признаться, что с большей радостью приняла бы помощь молодого монаха. Но девушка еще бы больше удивилась, если бы проследила за взглядом юноши и увидела, что он прикован к одинокой башне, стоящей впереди на холме.

Поднимаясь по дороге, Фредерико не отрывал глаз от мощных стен древнего укрепления. Это не осталось не замеченным. Спенсер с капитаном шли впереди, о чем-то разговаривая, но Джек, поддерживая Молли за руку, тайком наблюдал за юношей, который, занятый какими-то мыслями, ничего не замечал.

Полковник Бем принял их в своем доме вблизи крепости. Гости расположились на террасе и после обильного завтрака и выпитого вина шумно обсуждали свои планы и события последних дней. Полковник рассказал о последних защитниках крепости и несколько пикантных анекдотов, но, заметив, что щеки Молли покрылись румянцем, сменил тему разговора и вспомнил легенды о Девичьей башне, черном парусе и царице Феодоре. Правда, заметил, что Девичьей башню, видимо, называют по ошибке, в память о какой-то другой, не сохранившейся.

Мне тоже кажется это странным, - прошептал Спенсер, наклонившись к Фредерико. Вы обратили внимание, что Кыз-Куле находится далеко от берега и с неё невозможно броситься в воду. Здесь может быть только два ответа. Или за две тысячи лет, со времен Диофанта, море отошло дальше, или Кыз-Куле не Девичья башня, а лишь дозорная, и легенды связаны с другой, не сохранившейся до наших дней.

Фредерико промолчал. Он был согласен с ученым, но хотел сам проверить его догадку, если представится возможность.

Видимо, башня стояла дальше по склону, на краю обрыва, - продолжал полковник, - над самым морем, где в древности был маяк, и охраняла вход в гавань и порт, что более соответствует многочисленным легендам. Там сохранились остатки крепостных стен. Они обрываются на краю скалы, который вместе с башней мог рухнуть в море, где и нужно искать её следы.

Гости согласились, что башня там могла быть и в фортификационном отношении имела бы большое значение для обороны порта, особенно в то время, когда город располагался еще на берегу и не поднимался на Крепостную гору. Вряд ли его защитники не использовали столь стратегически важное место.

- А с другой стороны, на горе Болван, Полвани-Кая, куда поднималась стена, была другая башня, - добавил полковник Бем, - и на вершине видны её следы.

- Вполне вероятно, что и она могла называться Девичьей, - воскликнул Спенсер, - ведь находилась ближе к древней гавани, которую мы недавно покинули. Из неё было больше шансов спастись, и добраться к кораблям, и царице Феодоре, и консулу Христофоро ди Негро, с последними защитниками крепости.

- Да, согласился полковник, - я, признаться, тоже не очень представляю, как они могли спускаться из консульского замка, по отвесной скале, на виду у неприятеля и всего турецкого флота. Что-то здесь не так. У меня тоже закрадывалось сомнение, что событие это, если не вымысел, связано с другим местом. К тому же, рядом с горой Болван проходит дорога в сторону далеких бухт. Место это называется Железные ворота и, видимо, в древности узкий проход был закрыт, как говорится, был на замке. Здесь, а не на вершине Крепостной горы, мог быть последний рубеж обороны. Ведь защищать приходилось самое важное – вход в древнюю гавань и возможность спасения.

Но, согласитесь, полковник, - обратился к нему Спенсер, - корабли должны быть как-то спрятаны на случай бегства. Ведь их легко было заметить со стороны моря. А, насколько я знаю, турецкая эскадра была многочисленна и должна была занимать огромное пространство перед крепостью. Весь берег был, наверное, как на ладони.

- Может быть, они находились в гроте, - робко предположила Молли.

Джек не сдержал усмешку, но полковник, не разделял его скептицизма и подумав, как бы разговаривая с собой, сказал:

- А девушка права. Небольшой корабль, убрав мачты можно спрятать в гроте горы Орел, замаскировав вход и спустить его на воду в нужное время. Хотя, я думаю, что для этого могли использовать бухту за мысом Капчик. Она не просматривается со стороны крепости. И турецкий флот, который подошел из Кафы, Феодосии, мог её не заметить и ничего не знать о месте, где скрыт корабль. Хотя, все это как-то не надежно. И я бы не стал полагаться на такое укрытие.

- Это, конечно, похоже на фантастику, присоединился к обсуждению Фредерико, - но не мог ли корабль или несколько судов находиться в глубине острова? Когда «Глория» стояла в бухте за мысом Капчик, я обратил внимание, что прямо к песчаному берегу подходит большой овраг, похожий на высохшее русло, который тянется на сотни метров. На месте защитников крепости я бы его углубил и связал с морем системой шлюзов. Там могла бы поместиться целая эскадра.

- Да у вас задатки инженера, молодой человек, – с удивлением проговорил полковник. Вы не думали посвятить свою жизнь этой профессии? Я бы взял вас в помощники для возведения укреплений. Хотя фортификационное значение крепости давно утрачено, и мы находимся здесь больше для порядка. А в случае обороны с таким небольшим гарнизоном вряд ли сможем оказать достойное сопротивление. Времена Потемкина миновали. Григорий Александрович, вечная ему память, хотел сделать из Судака административную столицу Крыма, второй Петербург. Мечтал «прорубить» здесь свое окно, и не только в Европу. Но со смертью Светлейшего князя, планы его забылись. Да и нет уже людей такого масштаба, с таким полетом мысли. Великий был человек. Очень любил он эти места. Приходилось мне его видеть в начале моей службы, под Очаковом. Но ваше предположение, юноша, и правда, похоже на фантастику.

- Почему же? – вмешался Спенсер. Ничего здесь невозможного нет, учитывая, что тогда широко использовали рабский труд. И крепость, вероятно, строили невольники. Можно сказать с уверенностью, что она возведена на костях. Кто ценил тогда человеческую жизнь? И нечто подобное, о чем говорит Фредерико, могло быть. А со временем тайную бухту генуэзцев заилило, занесло селевыми потоками и там выросли деревья. Но вы правы, скорее всего, это лишь фантастика.

- Но вы, молодой человек, - обратился он к Фредерико, - открылись для нас еще с одной стороны. Я восхищен вашими смелыми идеями. И ученый протянул ему руку.

Юноша смущенно пожал её, под всеобщие аплодисменты. Только Джек воздержался от проявления эмоций и сделал вид, что замешкался с расстегнувшейся пуговицей.

После завтрака все направились в крепость, где почти ничего не сохранилось от древних построек. Еще при турецком владычестве все пришло в запустение, а когда здесь разместили Кирилловский полк, развалины древней Солдайи пошли на строительство казарм, а мечеть была освящена в православную церковь для гарнизона во имя евангелиста Матвея. Разрушение дополнили немцы-колонисты, которые разбирали стены и башни на свои постройки. Но, ко времени посещения Судака Фредерико, их было еще только несколько семей.

Полковник Бем возмущенно рассказывал, что ни какие меры не могут остановить этого бедствия. Стены крепости, простоявшие сотни лет, выдержавшие не одну осаду и нападение неприятеля, тают, как прошлогодний снег.

Среди еще уцелевших развалин готических зданий можно было увидеть поверженные колонны и плиты с латинскими надписями. Одна из гранитных колон была установлена возле мечети и стояла не закрепленная, благодаря собственному весу, привлекая внимание гостей крепости.

Фредерико с интересом рассматривал фонтан, со скульптурным изображением летучей мыши, который солдаты пытались разобрать, ободрав мраморные плиты. Кругом были видны следы самодельных раскопов. Все здесь были заражены поиском кладов и кубышек с деньгами. Полковник признался, что до него доходили слухи об удачных находках. Иногда и ему приносили древние монеты, византийские и генуэзские, но чаще встречались татарские, медные, покрытые зеленым налетом. Находили их и просто на земле, особенно после ливней и дождей, которые смывали землю со склона, на котором находилась крепость.

За воротами, слева от дороги, Фредерико заметил еще один фонтан, под деревянным навесом, украшенный плитой с изображением святого Георгия. Плита, видимо, была снята с одной из башен. По краям её сохранились полустертые изображения гербов.

Осмотрев крепость, шумная компания, минуя храм святой Параскевы и турецкие бани, стала спускаться к морю. Все были увлечены разговором и обсуждением увиденного. Проходя мимо одинокой башни, Фредерико не заметно отстал. И, когда его спутники удалились, он поднялся на возвышенность, где она стояла рядом с небольшим храмом, в котором еще можно было рассмотреть фреску с изображением 12 апостолов.

Башня была квадратная, со стороной около 7,5 метров. Юноша обошел вокруг неё, надеясь найти вход. Но попасть в башню можно было только на уровне второго этажа, со стены, которая была давно разрушена. Высоко над землей, на её восточной стороне, он заметил плиту с гербами Генуи, дожа Адорно, и… Он очень хорошо знал этот герб, герб своих предков, которым и сам мог гордиться.

Надпись на плите гласила:

«В 1386 году, в восемнадцатый день мая. Это строение воздвигнуто во время управления отличного мужа Фредерико Астагвера, достопочтенного консула и коменданта Солдайи».

В стенах башни, на разной высоте, были вставлены камни с высеченными на них крестами. Юноша насчитал их более двадцати. Один из них был такой же формы, как на его перстне и гербе Астагвера, с раздвоенными краями, похожими на жало змеи. Фредерико дотянулся до него рукой и нажал на выступающий камень. Послышался какой-то шум, похожий на работу старого, не смазанного механизма, который шел откуда-то снизу. Юноша спустился с холма и, раздвинув ветви кустарника, вошел в пещеру, которая находилась в скале под башней. В глубине её он заметил небольшую щель, видимо, ход открылся не полностью, в которую смог пролезть и оказался в каменном коридоре. Он нащупал в кармане свечу и кресало, припасенные заранее, при тусклом свете сделал несколько шагов и в нерешительности остановился. Ступени вели вниз, дальше ход раздваивался. Один шел к горе Болван, другой в сторону крепости. Здесь он увидел на стене такой же крест, как бы указывающий ему путь…

 

Глава 16

 

Ход шел в сторону угловой башни, постепенно поднимаясь. Сверху свисали корни деревьев, пробиваясь через скалистый грунт. Пройдя около двадцати шагов, я остановился, сверяя свой путь с планом нарисованным Фредерико. В этом месте у него был указан боковой коридор, ведущий к морю. Но он рухнул и был засыпан землей. Дальше пробираться следовало осторожней. Вскоре тоннель кончился и я остановился перед ступенями, ведущими вверх. Видимо, он достиг Крепостной горы. Дальше ход шел почти горизонтально, поворачивая вправо. Где то впереди был слабый свет. Подойдя ближе, я увидел сбоку узкий лаз в метре от земли. Продвигаться по нему можно было только ползком. Протиснувшись метра на два, заметил, что он сужается и заканчивается небольшим отверстием, куда я не смог бы просунуть даже голову. Сделав последнее усилие, и, обдирая колени о камни, смог продвинуться еще на несколько сантиметров, и увидел голубое небо и чайку на карнизе перед самым отверстием. Она косилась в мою сторону, наклонив острый клюв. Сюда доносился шум прибоя. Наверное, я находился не очень высоко над землей. Не хотелось думать, что надо мной толща скалы и я зажат в ней, как в мышеловке.

С трудом выбравшись обратно, я продолжил путь по основному ходу, высвечивая фонариком какие-то латинские надписи на стене. Но через сотню шагов в нерешительности остановился перед створчатой дверью обитой железом, местами проржавевшем от времени. Она не была закрыта и с трудом поддалась моим усилиям…

Передо мной был зал, метров десяти в диаметре. Вернее пещера, слабо освещенная тонкими лучами света, который проникал сверху невидимыми ходами через небольшие отверстия. Свод поддерживали колонны из белого мрамора, с капителями в виде химер и фантастических животных. Вдоль стен стояли какие-то сундуки и были свалены различные вещи – посуда, древние фолианты, иконы, церковная утварь и полуистлевшие священнические одежды.

Наверное, я находился где-то в середине горы, возможно под Девичьей башней.

В центре зала, на каменном постаменте, возвышалась рака, богато инкрустированная орнаментом и накрытая тканью шитой золотом и украшенной драгоценными камнями.

Слабая догадка мелькнула у меня в сознании и я сделал несколько шагов. В гробнице лежал седой старик с длинной бородой и сложенными на груди руками. Тление казалось не тронуло его тело. Восковая кожа обтягивала выпуклый лоб, глубоко запавшие глаза были прикрыты, и все лицо носило следы благообразия и святости.

Вспомнилась легенда о Новгородском князе Бравлине, который десять дней «бишися» под стенами Сурожа и «взяша» его, разбив «железные ворота». Ворвался он в церковь святой Софии и увидел гроб святого Стефана, а на нем царское покрывало и жемчуга, и золото, и драгоценные камни, золотые кадила и много золотых сосудов. Все разграбил он и в тот же миг разболелся. Обратилось его лицо назад и лежал он, источая пену. И не вернулось к нему здоровье, пока не возвратил он все награбленное, не освободил пленных и не принял крещения у гроба святого Стефана.

Сделав еще один шаг, я поднялся на возвышение и прикоснулся к краю его одежды. И тут послышался какой-то далекий гул. Не успев определить откуда он идет, я понял, что надо бежать. Ударяясь о выступы скалы, бросился по узкому коридору, а за спиной уже рушились своды тоннеля. Видимо, ступив на каменные плиты, я нажал невидимую пружину и каким-то образом привел в действие древний механизм. Когда я выбрался из подземелья, колени мои дрожали, а одежда была изорвана в нескольких местах. Попасть вновь в зал с сокровищами нечего было и мечтать. В спешке, я даже не успел взять с собой что-либо из вещей, а без доказательств, кто же мне поверит.

Я выглянул из-за веток кустарника, прикрывавших вход в пещеру под башней. Никого рядом не было и, казалось, ничего не произошло. Так же светило солнце и на крепости экскурсовод вел очередную группу туристов, что-то оживленно рассказывая. Не было заметно ни каких следов происходившего под землей. Вот только чайки поднялись в небо и еще долго носились над Крепостной горой, оглашая воздух своим криком…

 

Глава16

 

За ночь погода не изменилась.

Утро было солнечное и «Глория» тихо покачивалась на волнах. Выйдя на палубу, Фредерико увидел, что команда занята погрузкой продуктов и снаряжения, необходимого для предстоящей экспедиции. Ящики были сложены возле люка и матросы, под командой боцмана, опускали их в трюм.

Все было готово к отплытию, когда к борту корабля подошла шлюпка с вестовым от полковника Бема. Он передал записку Спенсеру и лодка направилась к берегу.

Всем было интересно, что содержится в этом послании.

Полковник желал им счастливого пути и писал, что выполняет просьбу добрейшего Петра Васильевича Капниста, который узнав, что в составе экспедиции его давний знакомый, ученый Спенсер, приглашает всех посетить его сегодня, если это не очень изменит их планы. Он обещал ждать их на берегу, возле горы Алчак, где и находится его дом.

Посоветовавшись со всеми, Спенсер решил отправиться один на шлюпке, пока закончат погрузку, поручив Джеку найти двух рабочих из портового сброда, но понадежней, для проведения раскопок, и ждать их пополудни вблизи Алчака.

Заметив, что Фредерико остался один на палубе, он предложил ему отправиться вместе с ним.

- Вам это будет интересно, молодой человек, - говорил Спенсер. – Петр Васильевич легендарная личность, кроме того, я помню, что в одном из писем он рассказывал про свой дом в Судаке, который построен на месте древнего монастыря, от которого сохранились старые подвалы. Я не знал, что он уже приехал из своего имения в Полтавской губернии, а то бы и сам разыскал его еще вчера.

Когда юноша сел в лодку, на палубе мелькнуло белое платье Молли и над бортом склонилось её раскрасневшееся личико.

- Господа, - воскликнула девушка, - что же вы меня оставляете? Мне совсем нечем заняться до отплытия, да и Джек будет на берегу. Я с удовольствием совершу небольшую прогулку. Девушке уступили место. И никто не заметил, что Джек, выйдя на палубу, провожал их недобрым взглядом.

Всю дорогу Спенсер рассказывал о своем друге.

С Петром Васильевичем он познакомился еще в Англии, куда Капнист приехал из революционной Франции, где служил в охране короля Людовика XVI. Он много лет скитался по Европе, после того, как был вынужден бежать из России. На него, молодого красивого офицера, обратила внимание царица Екатерина и сказала об этом Потемкину. Ему пророчили судьбу очередного фаворита императрицы. В тот же день он подал в отставку и уехал, вернувшись на родину лишь после смерти Екатерины и её всесильного временщика.

 

Глава 17

 

«Глория», сделав поворот оверштаг, двинулась вдоль скалистого мыса. Спенсер подошел к Фредерико, стоящему на носу корабля и, указывая на склоны выступающей в море горы, спросил у юноши: - Вы видите сквозной грот высоко над землей? Это «Эолова арфа». Так называют здесь это чудо природы. Наверное, когда-то пещера была обитаема и загорожена каменной стеной от ветра и непогоды. Жили в ней, видимо, тавры, промышлявшие пиратством. С неё открывался вид на большое расстояние и можно было далеко увидеть торговое судно или… неприятеля. Пещера могла использоваться и как дозорная. Смотрите, между камней у воды видны небольшие углубления, где можно было спрятать легкие и быстроходные фелюги.

- Алчак напоминает лежащего сфинкса, и название его переводится, как «скала низкого человека». Можно предполагать, что это объяснимо его формой, но интересно, что и в отдалении от берега есть гора с таким же названием. Много здесь еще таких загадок и тайн, никем не исследованных.

- Смотрите, - воскликнул Спенсер, - мы проплываем сейчас мимо его окончания. Виден еще один грот у самой воды с небольшим пляжем. Над ним опасный переход. Его называют «Чертов мост». Здесь огибает мыс дорога идущая вокруг Алчака. По ней без труда может проехать экипаж или запряженная повозка. С другой стороны также заметны следы пещер и стоянок тавров. Вся гора прорезана жилами исландского шпата. Местами он выходит на поверхность в виде больших пластов и, возможно, в будущем здесь начнется его разработка.

«Глория» обогнула Алчак и пошла вдоль обрывистого берега, за которым виднелись унылые холмы, а впереди, в голубой утренней дымке, мыс Меганом. Слева показалась вершина горы Манджил, или Ай-Георгия, получившей это название по монастырю Святого Георгия у её подножия, брошенного, как и другие при выселении греков. Русские называют эту гору Голой, из-за безлесой вершины, а Меганом – Синяя гора. Вообще, названия в этом краю не блещут фантазией и встречается много похожих и одинаковых.

Течение изменилось. Корабль шел на всех парусах, рассекая волны, которые били в правый борт. Молли, страдая от качки, ушла в каюту. Спенсер предложил и юноше пройти в салон на корме, где можно было укрыться от соленых брызг.

- Это «бора», свирепая восточная волна, которая катится от кавказских берегов, - пояснил он Фредерико. – Обычно она возникает в проливах рек или в морских заливах и иногда достигает огромной высоты, до 9 метров, и может двигаться со скоростью 40 километров в час. Но чаще это бывает у берегов Китая. Здесь её размеры более скромные. Но следы разрушений, причиненных ею, на каждом шагу. И он указал на размытые береговые откосы и груды камней, обвалившихся в море у мыса Меганом и Алчака.

Сидя за столом и вдыхая запах ароматного кофе, Фредерико слушал старого ученого, который просматривал взятые у полковника газеты. Но, увидев небольшую заметку, Спенсер с грустью произнес: - Мы тут совсем оторваны от мира и с опозданием узнаем о многих событиях. Буанопарт готовится к войне с Россией. Я плыл сюда в надежде встретить здесь Петра Симона Палласа, но известный ученый, знакомство с которым было бы для меня большой честью, уехал в Германию и встреча эта теперь вряд ли состоится.

 

Глава 18

 

Уже много дней экспедиция безуспешно вела поиски на мысе Меганом. Несколько пробных шурфов и небольших раскопов не дали особых результатов. Попадались кости животных, обломки простой посуды, кремневые орудия и другие приметы стоянки древних людей, но ни каких следов античного поселения.

Было ясно, что местность эта была обитаема еще в доисторические времена, но где находился Афинеон оставалось загадкой. Спенсер долго вглядывался в скалистый обрыв и широкий пологий склон, идущий к морю, пытаясь представить, где могли основать свою колонию первые поселенцы. Место это должно было быть удобным для жизни, и защищенным не только от северных ветров, но и от неприятеля, и непременно рядом с источником воды. Но родники, за сотни лет, могли иссякнуть, засориться и оскудеть, а укрепления рухнуть в море, да и берег тогда находился гораздо дальше, пример тому портовые укрепления Сугдеи и древний Херсонес.

Снова и снова просматривал ученый старые карты, производя сложные подсчеты в греческих стадиях, которые так и не приблизили его к цели. Он поднимался на вершину горного массива, обследовал Бугаз – узкий проход к морю, и долину, в глубине которой у скалы Деликли-Кая были следы средневекового поселения и сохранились остатки стены.

Экспедиция продолжала вести раскопки на мысу, похожем на нос огромного крокодила, наиболее удобном и защищенном, по мнению Спенсера, для поселения и древнего города. Сюда можно было попасть только по узкой полоске суши. С севера прикрывали отвесные скалы, с юга – море и обрывистый берег. Стоило лишь дополнить, созданное природой, дорисовав в своем воображении мощные стены и фантастический город с храмами и дворцами, домами, торговыми лавками и фигурой богини Афины на главной площади.

Но проходил день за днем, не принося ни каких результатов. Рабочие, изнывая от жары, стали роптать и требовать большей оплаты. Спенсер обещал им хорошее вознаграждение за каждую ценную находку. Но, это не надолго сняло напряжение. Голые по пояс, черные от солнца и пыли, они ожесточенно выбрасывали из раскопа землю, несмотря на уговоры ученого, копать внимательней и осторожней.

Спенсер уж не раз выговаривал Джеку за то, что он нанял этих бродяг, больше похожих на разбойников, а не пригласил кого-нибудь из крестьян или немцев-колонистов. Молодой англичанин оправдывался, что на пристани никого больше не было, а эти оборванцы сами предложили свои услуги и были готовы работать за любую плату. Ему даже показалось, что они уже ждали его на берегу, будто заранее знали, что он ищет рабочих. Джек был занят тогда мыслями о Молли, её отплытием на шлюпке вместе с Фредерико, и хотел быстрее справиться с неприятным поручением, не утруждая себя долгими поисками. Если бы он был внимательней, то заметил бы под старым навесом, возле каких-то тюков и бочек с вином, приготовленных к отправке морем, еще одного оборванца огромного роста с рыжей шевелюрой, которую нельзя было скрыть даже шляпой с широкими полями, которую он надвинул себе на глаза.

Раскопки двигались медленно. Бродяги все чаще прерывали работу, но приходилось с этим мириться, в надежде, что в будущем удастся найти других рабочих.

Наконец, случайная находка подняла всем настроение. Один из матросов, ныряя возле берега за крабами, поднял на дне камень с приросшей к нему пряжкой блеснувшей на солнце. Увидев её, Спенсер воскликнул:

- Это же фибула, которой застегивали плащ на плече древние греки. Восторгу его не было границ. Все с новыми силами принялись за работу. Даже Молли, до этого скучающая на берегу, стала перебирать и просеивать землю, выброшенную из раскопа. Ей удалось найти несколько фрагментов керамики, со следами черно-лаковой росписи, верный признак античности, и обломок ржавого лезвия, незамеченного копателями, от древнего меча или кинжала.

Но, вскоре, из-за непогоды, работы пришлось прекратить. На море начался шторм и члены экспедиции с трудом укрывались в палатках от ветра и пыли. Буря продолжалась два дня. Огромные волны обрушивались на берег, перекатывая гальку и камни. За день до этого «Глория» ушла в Судак за водой и продуктами. Была надежда, что она укрылась в одной из дальних бухт.

К утру третьего дня все стихло. Выбравшись рано утром из палатки, Спенсер, пока все спали, решил спуститься к морю. Осторожно пробираясь среди камней и выброшенных штормом водорослей, он заметил, что берег, размытый волнами, сильно изменился. А пройдя несколько шагов, увидел, что огромная глыба, часть выступающего берега, обрушилась в море, разбившись на несколько частей. На свежем откосе виднелось какое-то белое пятно, не похожее на обычный камень. Ученый подошел ближе и в изумлении, не веря своим глазам, стал рассматривать удивительную находку. Прикрыв её ветками, он вернулся в лагерь, стараясь ничем не выдать своего волнения.

Когда через час все уже проснулись и выбрались из палаток, удивляясь тихому морю и безоблачному небу, Спенсер сказал, что после пережитых во время шторма мучений думает сделать перерыв и заняться обследованием окрестностей, а рабочих отправляет в Судак узнать о судьбе «Глории», с запиской для капитана. Он оплатил их работу и сказал, что несколько дней они могут отдохнуть и выпить за успех их экспедиции в портовом трактире.

Он уловил на себе удивленный взгляд Молли, а когда бродяги скрылись за поворотом тропинки, сделал знак рукой и молча пригласил всех следовать за ним. Фредерико и Джек стали спускаться к морю, пропуская вперед девушку. Когда они поравнялись с местом, где Спенсер сделал свою находку, ученый убрал ветки и все замерли в удивлении. Прямо из обрыва, на метр от земли, выступала белая мраморная рука с тонкими пальцами, изумительной красоты. Это была рука богини…

Увлеченные находкой они не заметили, что из-за камня за ними наблюдают две пары злых глаз. После увиденного бродяги поспешили в Судак, но не выполнять поручение Спенсера, а совсем с другой целью…

 

Глава 19

 

Большая эскадра богато украшенных кораблей вошла в Черное море. Греки называли его Понт Эвксинский.

На несколько дней корабли задержались у малоазийских берегов из-за сильного встречного ветра. Когда погода утихла, триеры пошли на веслах. Под ударами бича согнулись загорелые спины рабов, заскрипели уключины. Три ряда весел, одновременно опускаясь, врезались в воду. Корабли летели над волнами, пытаясь поймать попутный ветер. К вечеру легкий бриз наполнил паруса и невольники облегченно вздохнули. Им принесли скудную пищу, но они с трудом могли оторвать от весел онемевшие скованные руки.

На идущей впереди триере стоял Перикл – главный стратег Афин, правление которого было ознаменовано многими значительными делами и победами. Он смотрел вдаль, туда, где на рассвете должна была появиться земля. Земля, ставшая для многих эллинов второй родиной. Множество колоний было уже основано вдоль крымских берегов - Херсонес и Керкенитида,

Но, предстоящая война с Пелопонессом требовала продовольствия и дешевого хлеба. В этом должны были помочь греческие колонии. Перикл надеялся основать здесь еще один город, который станет славой эллинов на этих дальних берегах. И хотел назвать его именем Афины-Паллады, покровительницы всех греков и столицы Аттики.

Была еще одна причина, которая требовала освоение новых земель. В Афины стекалось много народа, который необходимо было расселять, расширяя влияние государства. Тысячу человек он уже отправил в Херсонес, укрепив этим греческую колонию. Теперь он должен основать новый город, который под могуществом Афины станет самым значительным на всем побережье Понта.

И имя ему будет - Афинеон.

Для этого он вез не только людей и все, что понадобится им в первое время. Трюмы кораблей были наполнены продуктами и оружием, смолой и амфорами с вином, посудой и одеждой, орудиями труда и мраморными колонами для возведения храмов, с острова Пропонес в Мраморном море, всем необходимым для будущего города. А к мачте триеры, на которой плыл Перикл, была привязана статуя Афины из белого мрамора, работы бессмертного Фидия, уменьшенная копия одиннадцатиметровой скульптуры, установленной им за несколько лет до этого в Парфеноне.

У основания фигуры богини, которой предстояло защитить от врагов далекую колонию, были высечены слова древнего Афинского законодателя Солона:

 

Город же наш не погибнет по воле державного Зевса,

Ни по решению иных в сонме бессмертных богов:

Великодушная наша заступница дева – Афина,

Дщерь Громовержца, свою руку простерла над ним.

 

Глаза богини, украшенные голубыми сапфирами, смотрели в морскую даль. Шлем, покрытый золотом, блестел в лучах заходящего солнца.

Перикл окинул взглядом прекрасную скульптуру в легких складках туники, стекающих по мраморным плечам и бедрам защитницы города, и направился в свою роскошно убранную каюту. Только здесь, присев на край треножника, он снял с головы тяжелый шлем, с которым никогда не расставался. Завистники прозвали его яйцеголовым, за большую несоразмерную голову, и он тщательно скрывал этот недостаток под военным убором.

Облокотившись на стол, заваленный периплами и картами, он задумался о предстоящем походе. Эта экспедиция должна была не только оказать помощь причерноморским грекам, но и показать царям варварских племен, сколь велико могущество Афин и утвердить её славу на дальних берегах.

Всю свою жизнь Перикл заботился о благе государства, не делая никому послабления и часто выступая один против толпы, если был уверен в своем решении. Своей властью он был обязан не столько красоте и убедительности своих речей, сколько всеобщей уверенности, что его действия всегда направлены на благо народа. Превратив Афины в богатейший город, украсив его храмами и скульптурами, он нисколько не увеличил собственное состояние. Народ верил ему и беспрекословно выполнял все решения главного стратега, не видя равного ему в государстве.

Опустив голову на руки, Перикл уснул, очнувшись лишь с первыми лучами солнца и криками - «Земля!». Он вышел на палубу. Радостные крики доносились со всех пятидесяти кораблей, идущих за ним следом. А впереди, в клочьях тумана, виднелась полоска берега и большой скалистый мыс, который приближался с каждым взмахом весел.

 

Глава 20

 

Осторожно, чтобы не повредить скульптуру, Спенсер освобождал её от земли. Вскоре открылось лицо богини с высоким лбом и вьющимися волосами, широким подбородком и несколько резкой линией рта, тонким носом и большими глазами, украшенными драгоценными камнями цвета морской волны и голубых крымских далей. На голове её был высокий шлем, покрытый тонкими листами чистого золота, с рельефным изображением сфинкса – эмблемой божественного разума. По бокам его виднелись два грифона, а над забралом восемь коней, несущихся во весь опор – символ быстрой мысли.

Скульптура была завернута в полуистлевшую ткань и помещена когда-то в деревянный ящик, от которого остались только черные следы в глинистой почве. Здесь же находились священные сосуды – канефоры, и дорогая посуда из золота и серебра. Большое круглое блюдо было украшено головой медузы Горгоны, с волосами в виде змей и мифическими сценами.

Когда скульптуру полностью извлекли из земли, её смогли хорошо рассмотреть. Фигура богини была высотой более двух метров. Афина стояла с копьем в левой руке и щитом, держа в правой, согнутой в локте, небольшую фигурку Ники, богини Победы, с крыльями, которые были немного повреждены. Но вся фигура почти не пострадала от долгого нахождения в земле, лишь сырость и влага проникли в тончайшие трещины мрамора, сделав их более заметными, как следы времени на старых картинах. Но умелая реставрация могла это устранить.

- Можно предположить, - обратился Спенсер к своим друзьям, - что в тяжелые для города времена, во время осады и нападения врагов, все это было спрятано. Предполагают, что Афинеон исчез в III веке нашей эры и был разрушен полчищами гуннов, которые двигались с севера. О нем нет упоминаний в более поздних источниках.

Молли робко спросила Спенсера: - А кто автор этой скульптуры, и можно ли определить время, когда она была создана?

- Похоже, что это копия знаменитой скульптуры Фидия, которая стояла в главном храме Афин – Парфеноне, - предположил ученый.

- Это была огромная статуя, высотой 11 метров, украшенная листами чистого золота. Они покрывали всю одежду и могли сниматься в случае необходимости. Лицо и руки её были из слоновой кости, а в глаза были вставлены голубые сапфиры, такие же, как и у найденной нами богини.

Это был идеальный образ Афины, идеализирующий представление греков о красоте и гармонии. Черты её послужили прототипом для всех последующих статуй. Но сама скульптура не сохранилась. С 441 года до нашей эры, когда она была создана, Афина простояла в храме почти восемь веков, но, около 426 года после рождества Христова, была куда-то увезена.

В то время шла борьба против языческих храмов, их предписывалось разрушать и уничтожать. Парфенон сохранился, но бессмертное творение Фидия исчезло. Сам он, как гласит легенда, погиб в тюрьме, куда был заключен по обвинению в том, что скрыл часть золота, выделенного на украшение статуи. Но Перикл, чтобы отстоять честь своего друга, приказал взвесить все золото. Не известно чем это закончилось, но думаю, что великий скульптор стал жертвой навета, и пострадал совсем по другой причине. Он, смертный, посмел оставить свое изображение на щите богини, в виде старца, поднявшего камень в сцене битвы греков с амазонками. Это могло бы остаться незамеченным, не изобрази он рядом Перикла – воина, державшего поднятое копье. А у Перикла было много врагов.

- Это он, он! – воскликнула Молли, указывая на рельеф, обрамляющий щит богини.

- Вы правы, юное дитя, - в волнении прошептал Спенсер, рассматривая фриз из человеческих тел, где старик и воин бок о бок сражались с амазонками. Сохранилось несколько римских копий этой скульптуры, сделанных уже по описанию Плутарха. Но ни одна из них не повторяет сюжет этой сцены.

Видимо, статуя была сделана Фидием специально для Перикла и привезена сюда во время его морского похода к берегам Понта в 437 году до нашей эры, когда и был основан Афинеон.

Повернувшим к участникам экспедиции, Спенсер воскликнул:

- Друзья, мы сделали величайшее открытие и находка наша бесценна. Это Фидий…

Думаю, что дальнейшие поиски еще принесут результаты. Но, к сожалению, у нас нет сейчас возможности вести обширные и планомерные раскопки. К тому же, мы должны сберечь то, что уже найдено, и подумать о том, как доставить скульптуру и другие ценные вещи в более безопасное место. На рабочих, которых нанял Джек, положиться нельзя и нужно, чтобы они ничего не узнали. Скажем, что решили свернуть раскопки из-за плохой погоды, и вообще ищем не там, и требуются дополнительные исследования, которые займут время. Нельзя допустить, чтобы после нашего отъезда, здесь все перерыли разбойники или кладоискатели. Довериться можно только полковнику Бему, который мог бы поставить на Меганоме караул из солдат, ничего им не объясняя, для ведения дозорной службы, наблюдением за морем и контрабандистами. Тем более, что место это и правда требует размещения пограничной стражи. Ведь бухта эта на окончании мыса, называется бухтой Контрабандистов. Удивительно, что мы ещё никого подозрительного здесь не встретили. А вообще, с такими ценными находками, нам следует быть осторожней.

Все согласились, что положение у них достаточно серьезное, к тому же, почти нет оружия. Лишь старое ружье у Спенсера, пригодное только для охоты на куропаток, да дуэльный пистолет у Джека, с которого он, в случае нападения, успеет сделать только один выстрел. А «Глория» с капитаном и командой находится неизвестно где.

- В первую очередь, нужно надежно спрятать наши находки, - подумав, сказал Спенсер.

- Для этого можно использовать старый раскоп, - предложил Джек, - накрыв его сверху досками и брезентом, присыпав землей.

Так и решили поступить. Сделав носилки, осторожно перенесли Афину и найденные вещи к одной из вырытых ям, тщательно замаскировав это место.

Солнце уже клонилось к закату и отбрасывало длинные тени, когда они закончили работу. Только тогда, уставшие члены экспедиции вспомнили о завтраке и расположились под деревом на берегу.

Обсудив свое положение, решили ждать прихода «Глории», а пока заняться осмотром окрестностей.

Фредерико спустился к берегу и, устроившись на выступе скалы, высоко над водой, задумчиво смотрел в даль, любуясь красками уходящего дня. Под ним был крутой склон и небольшая бухта. Видимо сюда, в скрытое от глаз и невидимое со стороны Судака место, тайно привозили товары из Турции или награбленное пиратами. Место было загадочное и рисовало в воображении самые захватывающие картины.

Опускались сумерки и пора было возвращаться в лагерь. Вдруг он услышал приглушенные голоса. Кто-то поднимался по крутой тропинке, ведущей из бухты. Юноша спрятался за большой камень и прислушался. На поляну крадучись вышло несколько человек и, притаившись среди кустарника, стали о чем-то говорить. До него доносились отдельные слова и обрывки фраз.

Выглянув из своего укрытия, он увидел, что говоривших было трое. Двоих он сразу узнал. Это оказались нанятые Джеком рабочие, которые должны были находиться сейчас верстах в десяти от этого места и сидеть где-нибудь в кабачке за кружкой пива или с бутылкой дешевого виноградного вина.

Третий собеседник стоял к нему спиной и Фредерико показалось, что где-то он уже слышал этот голос и видел его широкую спину и рыжие волосы. Когда он повернулся и лицо его осветила выглянувшая из-за туч луна, юноша узнал в нем главаря бандитов, которые напали на него по дороге в Судак.

- Там правда было золото? - спросил он у своих сообщников. Они, тревожно оглядываясь, стали рассказывать ему о несметных сокровищах, которые глупые англичане вырыли из земли. Глаза рыжего верзилы алчно блеснули и он схватился за кинжал, который торчал у него за поясом. Но, видимо, что-то сдержало его порыв.

- Ты, вислоухая обезьяна, точно видел у них ружье, - допрашивал он одного из «рабочих», - или тебе привиделось после выпитого вина. Тот, и правда успевший где-то принять лишнего, что-то неразборчиво говорил, размахивая руками.

- Я видел его, как тебя. Но ружье старое. Так, для шума. Из него только ворон стрелять. Да еще пистолет у молодого англичанина.

- Набросимся на них в полночь, - добавил третий бродяга, - когда они все уснут. Их трое, не считая девчонки, да и мальчишка не в счет.

Но рыжий колебался. Завязался спор и Фредерико понял, что он хочет дождаться одного из разбойников, который обещал привести утром им в помощь какой-то сброд, примкнувший к шайке после поражения на Караул-Обе. Но ждать ему тоже не очень хотелось. И после видимых колебаний, глянув еще раз в сторону лагеря, где возле горящего костра сидели участники экспедиции и слышался смех Молли, рыжий верзила сделал знак своим сообщникам и они скрылись в ночной темноте.

Когда их шаги стихли, юноша выбрался из своего укрытия и поспешил в сторону лагеря. Сбивчиво он объяснил всем, какая их ожидает опасность.

Обдумав создавшееся положение, Спенсер сообщил друзьям, что, кажется, решил, как противостоять бандитам.

- Можно, конечно, тайком уйти из лагеря и берегом добраться в Судак. До двенадцати ночи еще пару часов и пока бандиты обнаружат, что нас нет, мы будем уже далеко.

- Но мы не сможем унести найденные вещи, - воскликнула Молли.

- Вы правы, - согласился Спенсер. Они здесь все перероют и обязательно их найдут. Поэтому мы должны защищать их, всеми возможными способами. Но силы у нас не равные и спасти ситуацию можно только хитростью.

Он обратился к Фредерико, который внимательно слушал Спенсера.

- Юноша, не сочтите за труд, соберите побольше хвороста, чтобы костер горел далеко за полночь.

- А вы, Джек, возьмите бочонок с порохом и можете использовать его для праздничного салюта в честь прибытия этих оборванцев. Насыпьте его в нескольких местах в той стороне, откуда они должны появиться. А в качестве фитиля возьмите масло для фонарей и налейте его на землю тонким ручейком в сторону этого раскопа за палаткой, где мы можем укрыться от разбойников.

- Молли, вам я поручаю самое ответственное дело. Не пожалейте свои крахмальные платочки и насыпьте в каждый немного пороха. Этими снарядами мы встретим бандитов и будем бросать их в горящий костер.

После того, как все было сделано, собрав членов экспедиции вместе, Спенсер поделился с ними своим планом: – Пусть разбойники думают, что все спят в палатках и оставили костер гореть до утра. Мы укроемся в раскопе и за камнями нас будет невидно. Как только они появятся на поляне и приблизятся к палаткам, мы, по команде, поджигаем фитили и бросаем порох в костер. Думаю, что этого они меньше всего ожидают. А дальше мы с Джеком открываем стрельбу. Если даже никто из них не пострадает, запомнят они это надолго.

Укрывшись в яме раскопа выше по склону, откуда освещенная костром поляна была видна, как на ладони, они стали ждать. И вот ветки кустарника со стороны тропинки раздвинулись и показался главарь разбойников с огненно-рыжей головой, а за ним, крадучись, шли еще двое. В нерешительности они сначала остановились, но потом осторожно двинулись в сторону палаток. И когда в руке рыжего верзилы блеснул нож, и он наклонился, чтобы войти внутрь, Спенсер подал команду.

Огненные ручейки, как змеи метнулись к спрятанному пороху. Опешившие бандиты не могли ничего понять и смотрели на них вытаращив глаза. Но когда раздались взрывы, они бросились на поляну, где их встретил огонь снарядов, сделанных Молли, и брошенных в костер. На одном из разбойников загорелась одежда и он с диким воплем катался по земле. И тут прозвучали выстрелы. Рыжий верзила был ранен и схватился за руку. Не понимая, откуда ждать нападение, бешено вращая глазами, они стали отступать к тропинке, таща за собой обгоревшего товарища. Защитники лагеря ликовали. Вдогонку им послали еще две пули и, кажется, одна из них достигла цели. Но тут прозвучал залп из нескольких ружей и с удивлением они увидели, как по склону со стороны берега поднимается полковник Бем с дюжиной солдат.

Счастливые, друзья выбрались из укрытия и обнялись со своим спасителем, засыпав коменданта крепости вопросами, не понимая, как он здесь оказался.

- Да ваш салют трудно было не увидеть, - воскликнул полковник. Вы открыли такую канонаду, что я уж подумал о настоящем сражении и вспомнил взятие Очакова в молодые годы.

Оказалось, что «Глория» еще вечером вышла из Судака к ним на помощь. Бандиты со своим главарем, пытались захватить корабль, который скрывался от шторма в дальней бухте. Но попытка их не увенчалась успехом. Команда, во главе с капитаном дала им отпор. Удалось даже захватить одного разбойника, видимо, попавшего в шайку недавно. От него и узнали о планах бандитов напасть на членов экспедиции и, заручившись поддержкой коменданта крепости, отправились к ним на помощь.

Успели они как раз во время. Спустив с корабля шлюпку, увидели зарево от взрывов и не на шутку испугались за Спенсера и его друзей, поэтому, выбравшись на берег, не раздумывая, открыли огонь.

Посланные в погоню за разбойниками солдаты, вскоре вернулись, ведя с собой двух бандитов, в которых все сразу узнали нанятых Джеком рабочих. Один заметно хромал. Пуля попала ему в ногу. А второй, весь в копоти, и обгоревшей одежде, представлял жалкое зрелище, но серьезно, кажется, не пострадал. Рыжего верзилу схватить не удалось. Несмотря на рану в руке, он проявил удивительное проворство и, бросив своих товарищей, скрылся.

Пленных перевезли на корабль и заперли в трюме. Решили, что утром все отправятся в Судак. Выставив часовых, комендант крепости присел к костру, где члены экспедиции вполголоса, поведали ему о своей находке.

- Понимаете, полковник, – закончил свой рассказ Спенсер, - нельзя чтобы об этом кто-то узнал и следует все держать в тайне.

 

***

Рано утром, когда все спали, капитан отправил вахтенного отдыхать, заняв его место. Полковник Бем взял двух надежных солдат и помог перевезти на корабль завернутую в брезент скульптуру и ящик с находками. Он предложил, до окончания работы экспедиции, оставить их под охраной в крепости.

После завтрака, который проходил в салоне корабля, «Глория» снялась с якоря и взяла курс на Судак.

 

Глава 21

 

Несколько дней они провели в гостях у полковника Бема. За это время Фредерико смог обойти все окрестности. Побывал на месте древнего монастыря на отроге Перчема. А следы еще одного заметил на небольшом плато у подножия горы, рядом с ручьем, стекающем из невидимого источника. Здесь он нашел большой каменный жернов, который скатился со склона, где в древности могло быть поселение.

Все это время он не забывал о своей тайной миссии. Внимательно слушал о чем говорят крестьяне на виноградниках, солдаты в крепости и просто случайные встречные у лавки или фонтана. А вечером, у себя в каюте, делал короткие записи об увиденном и том, что узнал.

Но, к исходу третьего дня, члены экспедиции стали заметно скучать в Судаке. И решили проститься с гостеприимным полковником и продолжить путь.

Утром они собрались в каюте капитана, чтобы обсудить свои планы.

- Я предлагаю, - воскликнул Спенсер, - не искушать судьбу и сегодня же отправиться в Англию. Второй раз нам будет не так просто избавиться от разбойников. А зная, какие ценности находятся на корабле, они не оставят нас в покое.

- Мы вряд ли с ними еще встретился, - горячо возражал ему Джек. Они, наверное, решили, что мы уже покинули Крым и не будут нас искать. Наши исследования ещё не окончены, погода стоит хорошая и вряд ли у нас скоро представится возможность снова побывать в этих местах.

На самом деле Джеку не хотелось прерывать свое «свадебное» путешествие, как назвал Спенсер эту поездку, и добиться благосклонного внимания Молли. После сражения с бандитами, когда он ранил одного из них, кажется, его шансы возросли.

Но и девушка не хотела покидать этот берег, понимая, что больше не увидит Фредерико, и изредка бросала осторожные взгляды в его сторону.

Не без колебаний, Спенсер принял решение остаться. Но, при условии, что они продолжат свое путешествие дальше на восток, в сторону Карадага, где тоже много интересных и загадочных мест и меньше шансов встретить разбойников.

- Что вы скажете о восхождении на Святую гору, поиску чудовища-дракона, будто бы живущего в тех местах, о чем нам вчера рассказывал полковник Бем, или посещении Уха Земли, глубокой расщелины на горе и возможности спуститься в недра земли?

Всех, конечно, заинтересовало это заманчивое предложение.

- В тех местах еще много интересного и неразгаданного, - продолжал ученый. Мы сможем совершить путешествие по малоисследованному берегу, собрать коллекцию минералов и проверить старые карты. Ведь Крым не только для нас, но и для большинства европейцев terra incognita – страна неведомая.

Спенсер обратился к Фредерико, заметив интерес в его глазах, который как раз думал о том насколько прав ученый.

- Вот, смотрите. Передо мной карта Петро Весконте 1320 года. Здесь условно нанесена береговая линия и можно лишь догадываться, где расположены мысы и бухты. Любопытно, что между мысом Меганом и Каффой – Феодосией, обозначено еще два населенных пункта Callitra и Possidima. До сих пор не обнаружено их точное место и версий по этому поводу великое множество. Разве можем мы из-за каких-то бандитов отказать себе в удовольствии совершить путешествие по этой загадочной земле. Вы с нами, юноша?

Все вопросительно глянули на Фредерико.

Смутившись, что ему приходится принимать такое решение, он неуверенно произнес:

- Думаю, что все обойдется, если мы хорошо подготовимся к этому походу, будем осторожны и внимательны.

Упорство капитана было сломлено, но он настоял, чтобы они взяли с собой двух матросов, которые будут вооружены и, к тому же, помогут нести находки и снаряжения.

После завтрака, когда все были готовы к отплытию, вещи экспедиции были положены в шлюпку и путешественники простились с командой и капитаном, решив, что встретятся через два дня в бухте у горы Кара-Даг.

Когда вернулась лодка, отвозившая их к берегу, «Глория» подняв паруса, взяла курс на синеющие вдали вершины Кара-Дага и вскоре скрылась за ближайшим мысом.

Проводив взглядом уходящий корабль, путешественники тронулись в путь.

Дорога шла вдоль песчаного пляжа, усеянного мелкой галькой. Фредерико. Шел рядом со Спенсером, невольно поглядывая в сторону Молли, которая играла и резвилась в набегающих волнах. В своем белом платье она была похожа на Венеру, рожденную из морской пены и Фредерико не мог не признаться себе, что любуется девушкой, рассеянно слушая, о чем говорит старый ученый.

Но и Джек не сводил с неё глаз, бросая ревнивые взгляды в сторону юноши.

Смеясь и убегая от волны, Молли собирала цветные камешки, которые море щедро выбрасывало к её ногам. Она догнала Спенсера, протягивая ему сверкающие на ладони сердолики и халцедоны.

- Мы соберем здесь прекрасную коллекцию, - обрадовался ученый. Кара-Даг это потухший вулкан. В его составе много редких минералов, которые море вымывает и разносит на большое расстояние.

- Вот, смотрите, - и он поднял с земли темный камень, брошенный Молли, ничем не примечательный на вид. Это агат. Имя свое он получил от небольшой речки Агатос в Сицилии, где когда-то был найден в большом изобилии. Он очень красив в ювелирных украшениях. Если его распилить, а он тяжело поддается обработке, можно увидеть рисунок из волнистых линий, как годовые кольца на дереве. Они бывают разного цвета, с белыми, черными, желтыми и красными полосами. Из-за различия окраски и рисунка их называют ониксами, сардониксами, халцедониксами и сердоликовым ониксом. Обычно они залегают жилами или отдельными миндалинами, которые образуются на месте пузырьков в расплавленной лаве, и, застывая, постепенно заполняются минеральными растворами, оседая на стенках образовавшихся пустот.

Агаты и ониксы еще в древности применяли в ювелирных украшениях. У арабов оникс назывался джаз, что означает «печаль» или «скорбь». Но его не просто заметить среди других камней.

- Греки считали, что обнаружить оникс может только чистый сердцем и безгрешный человек, - сказал ученый, возвращая девушке её находку.

- Мы найдем здесь еще не мало интересных камней, - продолжал Спенсер. Здесь, наверное, встречаются опалы, с неповторимой игрой цвета, получившие свое название от греческого слова «опалиос», что означает «поражающий глаз» или «чарующий зрение», нежные халцедоны, с переходами из одного цвета в другой. Греки и римляне еще две тысячи лет назад научились их окрашивать в разные цвета, выпаривая по несколько недель в специальных растворах, или прокаливали в огне малопрозрачные сердолики до получения красного цвета. А черные агаты создавали еще в древней Индии и Китае, пропитывая бесцветные халцедоны раствором сахара и меда, и прокаливая на огне.

В природе редко встречаются драгоценные камни черного цвета, но есть один, который китайцы называют «черный янтарь». Только он не вулканического, а совсем иного происхождения. Это «пагат» - разновидность окаменевших ископаемых деревьев. Его можно резать, он легко полируется и даже горит. В католических странах из него делали четки, бусы и серьги. Это один из любимейших камней древности. Думаю, что нам удастся его найти. Он встречается в районе Судака и Нового Света, а также в окрестностях Гурзуфа и Балаклавы.

- Бывших колоний генуэзцев, - подумал Фредерико и вспомнил мерцающие черные четки в руке главы ордена в далекой Генуе и храм с устремленными вверх колоннами, переплетенными, как лианы тропических джунглей. Юноша невольно оглянулся, чувствуя, будто невидимый взгляд преследует его на огромном расстоянии. Повернулся он слишком быстро, чтобы Джек успел отвести глаза и увидел в них недобрый огонек.

Это заставило Фредерико задуматься и вспомнить ряд случайных совпадений, которые казались ему странными.

Путники обогнули небольшой мыс и спустились к воде. Берег в этом месте круто обрывался в море. Узкая полоска суши была завалена обломками камней и большими глыбами, отколовшимися от скалы. Пробираться среди них было особенно трудно. Пенистый прибой омывал берег и ноги скользили по мокрым камням.

Миновав опасное место, они вышли на оконечность мыса, где виднелась тихая песчаная бухта с хорошим пляжем и решили сделать здесь привал, чтобы обследовать местность.

Пока матросы ставили палатку и разжигали костер, Джек и Спенсер направились вглубь долины, заметив там развалины домов на небольшой возвышенности, в полуверсте от берега. Молли, взяв купальные принадлежности, скрылась за выступом скалы и вскоре Фредерико увидел её посредине бухты. Она плыла все дальше от берега.

Юноша сел на камень и опустил ноги в воду, глядя, как мелкие рыбешки снуют по дну, не обращая на него внимания. Вдруг он услышал крик Молли и увидел, что девушка, взмахивая руками, отчаянно плывет к берегу. Фредерико не мог понять, что произошло. Наступила какая-то зловещая тишина. Не было слышно даже чаек и цикад, а дельфины, которые резвились вдали, куда-то исчезли.

Матросы кинулись к воде на помощь девушке, но тут же остановились, с ужасом глядя куда-то влево. Со стороны Кара-Дага приближался какой-то плавучий остров. Форма его странно менялась, сжимаясь и растягиваясь, то исчезая, то вновь появляясь над водой. Вдруг море вокруг него сильно вспенилось и из пучины показалась голова чудовища на длинной шее.

Юноша бросился в воду и поплыл к Молли, которая уже выбилась из сил и теряла сознание. Подхватив её на руки, он помог девушке добраться до берега, где испуганные матросы привели её в чувство.

Выбравшись из воды, Фредерико в изнеможении упал на песок, но успел увидеть, как страшная голова вновь опустилась в воду и в воздухе мелькнуло тело дельфина с вырванным боком.

Взмахнув гигантским хвостом, чудовище последний раз показалось над водой и скрылось в глубине. Поднятая им волна докатилась до берега, оставив на мокром песке водоросли и клочья пены.

 

Глава 22

 

Глория стояла в бухте под скалами Кара-Дага. Её паруса хорошо выделялись на фоне зубчатых вершин. Путешественники радостно замахали руками и стали кричать, пытаясь привлечь к себе внимание. Спенсер поднял свое старое ружье и выстрелил в воздух. На корабле их заметили и от борта отошла шлюпка, в которой сидел капитан и несколько матросов. Когда она почти приблизилась к берегу, из-за скалистого мыса вылетела турецкая фелюга. Гребцы что есть силы налетали на весла и она неслась по морю, приближаясь к «Глории». Капитан попытался развернуть шлюпку, чтобы опередить бандитов, но нахлынувшая волна захлестнула борт и потащила её к берегу. Моряки оказались по пояс в воде и пытались вытащить лодку на мелководье, чтобы её не разбило о камни.

Все кинулись помогать им выбраться из воды. Фредерико выхватил у Спенсера подзорную трубу и направил её в сторону фелюги. На носу он увидел человека с рыжей бородой, который размахивал руками и подгонял гребцов свирепой наружности. Это был главарь разбойников.

На корабле их тоже заметили и дали залп из сигнальной пушки, который не испугал пиратов. Фелюга неумолимо приближалась и когда до «Глории» оставалось тридцать сажень Молли вскрикнула, указывая в сторону Кара-Дага. От скалы отделилась какая-то темная масса и плыла на перерез бандитам, то исчезая, то появляясь над волнами. Увлеченные гонкой они не сразу это заметили, а когда увидели, крик ужаса пронесся над бухтой. Разбойники пытались повернуть к берегу, но, решив, что до «Глории» гораздо ближе, вновь налегли на весла.

Фелюга неслась все быстрее, но чудовище было уже близко. Оно плыло, высунув голову из воды, раскрыв огромную пасть. Пираты почти добрались до корабля. Уже рядом была корма «Глории» и трап, свисающий с правого борта, который не успели убрать. Но здесь чудовище настигло свою жертву. Все произошло в считанные секунды. Могучим ударом хвоста плезиозавр разбил фелюгу, как яичную скорлупу и разбойники вместе с главарем исчезли в воде.

Еще раз показалась на поверхности огромная голова и чудовище скрылось в глубине бухты.

Все онемели от ужаса, став невольными зрителями этого страшного зрелища. Море, потопив пиратов, тихо плескалось у борта «Глории», лишь несколько досок от разбитой фелюги, да шляпа главаря разбойников, плывшие по воде, напоминали о недавней трагедии.

 

Глава 23

 

Вытащив шлюпку на берег и осмотрев её, все убедились, что добраться на ней к «Глории» не возможно. Днище было пробито и потребовалось бы несколько часов, чтобы привести её в порядок. Нужно было еще найти необходимые материалы. Они, конечно, имелись на корабле, но добраться к нему вплавь никто не решился, а на пустынном пляже не было видно ни одной лодки. Можно было подвести «Глорию» ближе к берегу, но на корабле остался лишь вахтенный матрос и он один не справился бы с такой задачей.

В поисках смолы и досок, решили отправиться в ближайшую деревню Отузы, белые домики которой виднелись вдали. Название это, - объяснил Спенсер, - обозначает «тридцать», то ли 30 домов, то ли 30 деревень, которые были здесь раньше.

Оставив возле лодки двоих матросов, двинулись в путь. Дорога шла вдоль садов и виноградников, мимо отрогов Кара-Дага. Возле источника на краю деревни они увидели группу татар, которые поили верблюдов. Рядом, под деревом, стояла мажара. В ней лежал человек, над которым склонилась женщина в черном платке, помогая ему напиться из медного кувшина.

Спенсер обратился к татарам с вопросом, желая узнать, где они могли бы взять необходимые материалы. Но они, удивленно глядя на него, разводили руками, ничего не понимая. Тогда Фредерико попробовал объяснить, что им нужно, с трудом подбирая слова, оставшиеся в памяти после лечения у богатого экима. Татары оживились и стали наперебой что-то говорить, указывая на гору и белые домики деревни, скрытые в зелени садов, которые спускались ярусами по склону.

Юноша объяснил своим спутникам, что если он правильно понял, перед ними находится Святая гора, где похоронен Азис, мусульманский святой, на могиле которого происходят исцеления от многих болезней. А мужчина, который лежит под деревом – козский грек. Жена его татарка. Она привезла его еще утром. У него отнялись ноги и несколько месяцев он находится без движения. Но сама она не в силах поднять его на гору, а татары не решаются помочь, поскольку он христианин. И если чужеземцы помогут больному, они будут им очень признательны.

Путешественники решили разделиться на две группы. Капитан с матросами отправился в деревню, а остальные остались с больным.

Соорудив из палок и старого одеяла носилки и уложив на них мужчину, они стали подниматься в гору. Добравшись к вершине, опустили его на каменную плиту могилы святого, которую жена больного застелила овечьими шкурами. Здесь он должен был провести ночь.

Фредерико обратил внимание, что ветви растущего рядом дерева увешаны кусочками разноцветной ткани. Женщина объяснила, что это части одежды страждущих, жаждущих исцеления, и обрывки материй, которыми были перевязаны больные места. Она рассказала, что существует легенда о том, что старый Азис, который прославился многими благими делами, завещал похоронить его там, куда долетит брошенная им палка. Здесь и упала она, высоко на горе. Место это очень почитаемо среди татар, но имени святого никто не помнит, оно затерялось в веках.

Азис должен прийти к больному во сне и исцелить его или указать на причину болезни. Обычно утром толковали сны, завтракали тут же у могилы, жертвуя остатки пищи обездоленным и оставляя монетки среди камней, вокруг плиты, в дар святому.

Молли хотела подольше остаться в этом загадочном месте, но солнце уже клонилось к закату, опускаясь за горы и нужно было думать о ночлеге.

Женщина опустилась на колени, повернувшись лицом к морю, и стала молиться. Не решаясь её прерывать, решили возвращаться в лагерь. Спускаясь по узкой тропинке, Спенсер задумчиво произнес, обращаясь к юноше: - Вы обратили внимание, что мусульмане и христиане считают этого святого своим? А весь обряд исцеления напоминает то, что происходило в греческих храмах Асклепия или иначе Эскулапа, бога медицины. Налицо все элементы античного языческого обряда. Вероятно, татары переняли традицию этого культа от своих предшественников, тех самых «неверных», от которых остались воспоминания лишь в названиях – Гяур-Бах (виноградник неверных) и Гяур-Чешме (источник неверных) на Кара-Даге.

- Я вспоминаю, - продолжал Спенсер, что у писателя I века нашей эры Александра Полистора есть сообщение о некой Святой горе в Скифии, где почитали бога Асклепия. Возможно, именно здесь, на Святой горе, поклонялись Асклепию, еще за шесть веков до Муххамеда и за двенадцать веков до прихода татар на полуостров. И если даже у Полистора говорится не о Кара-Даге, это все равно указывает на традицию поклонения богу-врачевателю на вершинах гор.

- Но и в Судаке, на Крепостной горе есть могила Азиса, - воскликнула Молли, - нам показывал её полковник Бем. И рядом старое дерево с такими же лоскутками одежды. А имя святого тоже не известно.

- Полковник рассказывал, - вспомнил Фредерико, - что место это почитаемо татарами, которые усердно его посещают, особенно после праздника Байрама. Тогда они заходят в гарнизонную церковь, бывшую мечеть, молятся там и ставят свечи, платя сторожу. Разве это не отголоски языческого культа?

- Вы правы юноша, - заметил ученый, - все переплелось на этой древней земле.

Остаток пути шли молча. Каждый был погружен в свои мысли. Фредерико, поймав на себе чей-то взгляд, незаметно оглянулся на Молли. Она шла, опираясь на руку Джека, и, казалось, была поглощена красотой окружающего пейзажа. Лишь легкий румянец, который не могли скрыть сумерки, выдавали внимание, с которым она наблюдала за юношей. Но Джек ничего не замечал. Неуверенно ступая по сыпучему склону, он на время забыл о своем сопернике.

На берегу их уже ждал капитан. Матросы развели костер и варили смолу, которую достали в деревне. В небо поднимались клубы черного дыма. Нашлись и доски, которые можно было использовать для ремонта лодки и необходимые инструменты. Но, до наступления темноты починить её не удалось. Решили разбить здесь лагерь, а работы продолжить утром. Палатки поставили не далеко от берега, а матросы остались ночевать в лодке под брезентом. Но еще долго у костра мелькали их тени и слышался стук топоров.

 

***

Рано утром Фредерико выбрался из палатки и спустился к берегу. А когда утренний туман рассеялся, юноша застыл, удивленно глядя на серую гладь пустынной бухты.

«Глории» ни где не было видно. Она исчезла, будто и не было её никогда…

 

Глава 24

 

Все столпились на берегу, пытаясь понять, куда пропал корабль. Предположения были самые фантастические. Но каждый понимал, что ни одно из них не похоже на истину. Бриг не могло сорвать с якоря. Погода была тихая и безветренная. Да и чудовище не способно было поглотить такой большой корабль.

Пока путешественники в недоумении обсуждали случившееся, капитан послал одного из матросов на вершину горы, откуда море было видно на большое расстояние. Через час он вернулся и принес неутешительную весть – чуть заметный парус виден далеко у горизонта.

Закончив ремонт лодки, спустили её на воду. Несколько матросов, под командой капитана, направили её вдоль берега, не решаясь плыть на середину бухты. Но когда лодка дошла до оконечности мыса и пыталась выйти в открытое море, чтобы догнать судно, встречная волна вернула её обратно. Матросы безуспешно боролись со стихией, налегая на весла. Пришлось вернуться обратно и ждать удачной погоды. Капитан сам поднялся к могиле святого и долго смотрел в подзорную трубу на бескрайнее море. Корабль ни где не было видно. «Глория» исчезла без следа.

После полудня волнение на море усилилось и к вечеру начался шторм. Все ходили подавленные не зная, что предпринять. Тяжелые волны разбивались о камни и с шумом откатывались назад. Пришлось перенести лагерь подальше от берега. Один из матросов взялся доставить письмо полковнику Бему, с сообщением о случившемся, в надежде, что какой-то корабль смогут отправить на поиски «Глории».

На следующий день погода не изменилась. Море бушевало, известий из крепости не было. Часов в десять капитан разыскал Спенсера и сообщил, что его ждет какой-то человек. Когда они подошли к лагерю, ученый увидел пожилого мужчину в бараньей шапке, в котором узнал грека, доставленного ими на Святую гору. Он широко улыбался, стоя, без посторонней помощи, на своих ногах. Пришедший сбивчиво объяснил, что после ночи, проведенной на вершине горы, чувствует себя совершенно здоровым.

Он рассказывал: - Помню, что долго смотрел на звезды, которые казались совсем близко. Потом увидел какой-то неясный свет у самого края могилы и появился старик в белой одежде, с седой бородой и добрыми глазами. Он прикоснулся к моей руке и сказал, что утром я смогу пойти домой и забуду о своей болезни. И еще, Азис добавил, чтобы я нашел вас и поблагодарил. Он говорил, что я могу быть вам очень полезен.

Спенсер с удивлением выслушал необычный рассказ и спросил исцеленного грека: - Как же вас зовут и чем вы можете нам помочь?

Я сам об этом долго думал, - ответил их гость. Зачем Азис внушил мне эту мысль и почему его выбор пал на меня. Думаю, что ответ кроется в моем происхождении. Я – Доменико Теотокопулис, последний из греков, живших в этих местах еще со времен Диофанта. Мои предки, выходцы из Милета, основали Феодосию и Сугдею, древние греческие колонии на этом берегу. Всех моих единоверцев выселили еще до прихода русских в эти места. Многие приняли мусульманство, чтобы не покидать родные земли. Я не уехал и смог сохранить свою веру и убеждения. Жена моя мусульманка и я хорошо знаю местные обычаю. Но, главное, что я храню в своей памяти сведения и легенды, переданные мне моими предками. Это должно быть вам интересно. Поэтому, наверное, и выбрал меня Азис. И я выполню его волю. Покажу вам то, о чем никто больше не знает. Пусть это служит науке и людям, иначе умрет вместе со мной.

Я готов быть вашим проводником. Вы даже не представляете с чем вам придется столкнуться во время этого путешествия. Думаю, что это будет интересно и вы не пожалеете о том, что встретили меня.

- Это очень заманчивое предложение, - выслушав его, ответил Спенсер. Мы нуждаемся в проводнике, который хорошо знает окрестности. Местность эта мало изучена. Но, мы не можем отправиться сейчас, пока не найден наш корабль, «Глория», и не ясно, что с ним произошло.

- Я буду ждать столько, сколько потребуется, - ответил Доменико. Это воля Азиса, которую я должен исполнить, - и немного помедлив, добавил, - или умереть.

 

Глава 25

 

На шестой день шторм закончился. Он прекратился внезапно и когда рано утром один из матросов выбрался из под брезента, волны тихо накатывались на прибрежный песок и в воздухе стояла непривычная тишина.

Бросив сонный взгляд на тихую бухту, он снова укрылся с головой, чтобы скоротать несколько минут, и вдруг какой-то нечленораздельный звук вырвался из его горла и, широко открыв глаза, он выскочил из лодки и обалдело уставился в сторону моря, указывая куда-то пальцем дрожащей руки.

- Призрак, корабль-призрак, - закричал он, разбудив всех этим нечеловеческим воплем.

Путешественники столпились, глядя на невиданное зрелище. В бухте, не далеко от берега, на розовеющей морской глади. Стоял корабль. Он тихо покачивался на легких волах, медленно разворачиваясь левым бортом.

Это была «Глория».

Шлюпку быстро спустили на воду и матросы налегли на весла. Приближаясь к кораблю, они только теперь заметили, как сильно он изменился. Перепутанные веревки и снасти свисали в воду, потрепанные паруса болтались рваными клочьями, борт был ободран и сломанная грот-мачта волочилась за кораблем, как перебитое крыло, запутавшись в канатах и парусах.

Поднявшись на борт, увидели еще большее разорение. Палуба была завалена обломками досок, рухнувшая мачта пробила потолок кают-компании. Среди обломков, придавленный толстой балкой, лежал человек, уткнувшись лицом в палубу. Это был вахтенный матрос, который оставался на корабле. В спине его, по самую рукоятку, торчал нож, пригвоздивший тело к палубе.

Треснувший бушприт жалобно скрипел, указывая на черный массив Кара-Дага. «Глорию» все больше сносило к берегу, на мель, и волны могли повалить корабль на бок. Матросы бросились к лебедке опускать якорь и в ужасе застыли, со страхом глядя впереди себя. Спиной к ним стоял человек, навалившись на штурвал и обхватив его руками. Его кудлатая голова с рыжей бородой и страшным оскалом черепа, была повернута в их сторону.

Матросы невольно попятились назад. На них смотрели черные пустые глазницы. Главарь разбойников безжизненно висел на штурвале, крепко привязанный старым кожаным ремнем.

 

Глава 26

 

Всю неделю шли работы на корабле. «Глория» постепенно превращалась в белоснежную красавицу. Сломанная мачта была поднята, заново покрашенный борт сверкал на солнце, палуба блестела девственной чистотой. Еще несколько дней и корабль мог отправиться в путь.

Путешественники сидели на берегу, скучая от вынужденного безделья.

- Что же все-таки произошло на корабле, - спросила Молли, - уже не первый раз задавая этот мучивший её вопрос.

На этот раз Спенсер решил поделиться со спутниками своими предположениями. Он уже несколько дней внимательно изучал карты и делал какие-то записи, пытаясь разрешить эту загадку.

- Если вы имеете в виду участь, постигшую несчастного матроса, - произнес он, - то здесь легко предположить, как развивались события. Каким-то образом главарь разбойников остался жив. Наверное, его отбросило волной, когда чудовище разбило фелюгу. Он мог оказаться с другой стороны корабля и ухватиться за якорную цепь. Но тело его было сильно изранено. Видимо, его задело страшным хвостом. От этих ран он и умер.

Не знаю, как разбойник напал на вахтенного. Возможно, до наступления темноты он где-то притаился на палубе. И нож в спине матроса говорит о том, что смерть его была внезапной. Разбойник чем-то ударил его сзади, а потом пригвоздил своим страшным тесаком к палубе. Из последних сил пират пытался захватить шхуну с нашими бесценными находками, но начался шторм, который спутал все его планы. Чтобы его не снесло за борт и корабль держал правильный курс, он намертво привязал себя к штурвалу, надеясь добраться к турецкому берегу. Но, видимо, руль был слегка повернут и корабль, описав огромный круг, как бумеранг, вернулся на прежнее место.

Судя по состоянию трупа, его носило по морю несколько дней. Голодные чайки не только изуродовали ему лицо, но и выклевали глаза. Скорее всего, он умер от ран и потери крови. И корабль блуждал по волнам, как «Летучий голландец», без команды и управления. Это удивительно и я бы никогда не поверил, что такое возможно, если бы услышал подобную историю.

Спенсер помедлил и вновь обратился к своим спутникам:

- У меня есть еще одно предположение, которое, возможно, и ошибочно, но я все же хочу им с вами поделиться. Все это время я изучал старые карты и сделал интересные наблюдения. Многие авторы указывают на какое-то теплое течение в этом районе. Но интересно, что оно никуда не ведет, а образует замкнутую кривую со сложным рисунком, возможно, повторяя рельеф дна, и возвращается на прежнее место.

Когда мы поднимались на Святую гору, я обратил внимание на странное поведение компаса. Его стрелка лихорадочно вращалась в разные стороны. На вершине горы необычное магнитное поле, наверное, оно и способствует исцелению. Ведь Кара-Даг это потухший вулкан, но возможно процессы, происходившие в его недрах миллионы лет назад еще не замерли и снизу идет сильное тепловое излучение. Где-то глубоко под землей находится мощный источник энергии

- Так может с этим необычным явлением и связано появление плезиозавра, - воскликнула Молли. Почему не предположить, что где-то в недрах горы сохранилось не только необычное чудовище, но и древние формы жизни, давно вымершие в других местах.

- Я сам об этом думал, - произнес Спенсер, - и мне кажется, что мы стоим на пороге великого открытия, поэтому и хочу познакомить вас с одним человеком. Правда вы его уже знаете, - загадочно произнес ученый и подозвал Доменико, который пришел из деревни и все это время сидел не далеко под деревом.

Путешественники с интересом рассматривали исцеленного грека, слушая его историю.

- Доменико предлагает совершить нам небольшую прогулку, – сказал Спенсер. Думаю, что она окажется полезной для нас… и для науки, - добавил он, немного помедлив. Я уже сделал необходимые распоряжения и матросы приготовили все, что может нам понадобиться.

Утром мы отправляемся в путь.

 

Глава 27

 

Спенсер не стал посвящать спутников в свои планы. И, когда на рассвете они покинули лагерь, все удивились, что отправляются не к Кара-Дагу, а совсем в другую сторону. Еще больше вызвало вопросов снаряжение экспедиции, которое приготовил ученый. Здесь были фонари и лопаты, длинный канат и веревочная лестница, не считая запаса продуктов на несколько дней. Кроме того, он предложил всем взять теплую одежду и это, когда стояла нестерпимая жара, а на небе не было видно ни единого облачка.

Спенсер захватил свое старое ружье и вооружил каждого члена экспедиции. Даже для Молли нашелся небольшой пистолет, который одолжили у капитана. И выглядела она с ним очень воинственно. Впечатление было такое, что они собрались на Северный полюс, а оружие взяли для охоты и притом… на очень крупного зверя.

- Ничего, - отшучивался ученый, - предосторожность никогда не помешает. Вот увидите, все это нам пригодится.

Но, вещей было так много, что пришлось взять с собой двух матросов, которые и в дальнейшем могли быть очень полезны.

Пройдя небольшую долину, покрытую виноградниками, добрались к кошарам, где было два небольших пруда и домик пастухов. Здесь начинался подъём к вершине Эчки-Дага по труднодоступным скалам и сыпучим склонам. Приходилось идти по узким карнизам и чуть заметным тропинкам, так что сердце замирало, страшно было смотреть вниз в зияющую пустоту.

Спенсер с Доменико шли впереди, а Фредерико замыкал шествие, не спуская глаз с Молли, готовый в любую секунду прийти ей на помощь. Но беспокойство его было напрасно. Девушка чувствовала себя уверенно, смело карабкаясь по скалам и Джек не отставал от неё ни на шаг.

Часам к девяти выбрались на небольшое плато под самой вершиной у южного склона горы. Здесь разбили лагерь и Спенсер обратился к своим спутникам с небольшой речью:

- Друзья! Вы, конечно, горите желанием узнать, что привело нас в это труднодоступное место. Я готов удовлетворить ваше любопытство. Теперь, когда мы почти у цели нашего путешествия, я расскажу вам о том, что сам узнал совсем недавно от нашего спасенного друга, и он указал на Доменико.

- Мы с вами находимся только в начале предстоящего пути, - продолжил ученый.

- Уж, не собираетесь ли вы спускать нас на веревках с этой вершины, - нетерпеливо спросил Джек.

- Нет, - остановил его Спенсер, - наш предстоящий спуск несколько другой… в глубь земли.

Все удивленно посмотрели на него, ожидая объяснений.

Ученый сделал знак Доменико и он, пройдя несколько шагов, раздвинул кустарник. За ним оказался узкий ход, который вел куда-то вниз… Спенсер бросил в него камень, но пришлось долго ждать, пока снизу донесся глухой звук.

Этот колодец уходит на большую глубину, - пояснил ученый. Его называют Ухом Земли. Но место это забыто. Доменико последний, кто хранит его тайну, унаследованную от предков. Думаю, что до нас никто не пытался в него спускаться.

Когда мы шли сюда, я поднял несколько фрагментов кремневых орудий и керамики. Видимо, в древности склоны Эчки-Дага были заселены. Возможно, на этом месте было капище, где неизвестный народ поклонялся Духу Земли и приносил ему жертвы или делал щедрые подарки, чтобы задобрить своего бога.

Нам предстоит опасное путешествие. Мы можем встретить здесь и чудовище. Доменико ещё в детстве слышал легенду о страшном драконе, который живет в горе. А в деревне мне рассказывали о большом змее. Он появляется не только в море, но и среди пастбищ, поедая овец. Иногда пропадают и пастухи. Одного чабана, видевшего его, парализовало от страха. Местная легенда – «Чершамбе» повествует о змеином месте близ села Отузы. В ней говорится: «Здесь… в камышах жила змея, которая свернувшись казалась копной сена, а когда шла полем, делала десять колен и больше».

Разве не похоже это на то, что мы с вами уже видели, на чудовище, поглотившее пиратов. В легенде сказано, что её убили янычары. Но ведь она могла быть не одна и, видимо, остались детеныши.

Я не знаю, что нас ожидает внизу. Надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Мы с Джеком спустимся первыми. Если доберемся до дна пещеры без происшествий, дернем два раза веревку. Тогда спускайтесь вы с Молли, - обратился он к Фредерико. Затем матросы опустят снаряжение и будут ждать нас у входа.

Джек, конечно, предпочел бы поменяться с Фредерико и остаться с Молли, но не стал выдавать своих чувств. Привязав лестницу к большому камню и обмотав вокруг пояса веревку, он взял фонарь и протиснулся в узкую щель следом за Спенсером. Оставшиеся наверху застыли в немом ожидании.

Матросы метр за метром отпускали веревку. Казалось, этому спуску не будет конца. Но вот веревка ослабла и за неё дернули два раза. Пришла очередь Фредерико. Поддерживая Молли, он стал осторожно спускаться вниз.

В глубине колодца был виден свет от фонарей, которые взяли с собой Спенсер и Джек. Он слабо освещал неровные стены расщелины.

Фредерико слышал легкое дыхание Молли, а на одном из опасных уступов она схватила его за руку и сжала пальцы юноши. Ему показалось, что в этом было нечто большее, чем желание найти опору и поддержку на его руке. Он ответил на это пожатие нежных пальцев девушки и щеки её запылали румянцем, который, правда, нельзя было рассмотреть в полумраке пещеры.

Спускаясь, Фредерико почувствовал, что температура становится ниже, а внизу было холодно, как в леднике. Пол пещеры обледенел, а в центре возвышался большой холм, покрытый снегом, из перемешанных костей и замерзших животных, которые падали сюда через узкое отверстие.

Спенсер обошел пещеру и, закончив её обследование, обратился к своим спутникам: - Думаю, что среди этих замерзших животных есть и те, которые приносили в жертву. А может быть в этом леднике сохранились и не известные нам исчезнувшие виды. Для науки эта находка бесценна. И подумав, ученый добавил: - Наверное, снег здесь никогда не тает и раскопки этого холма дали бы интересные результаты. Возможно, мы найдем здесь не только останки животных. С этими словами он нагнулся и поднял тонкий браслет из чистого золота в виде змеи, покрытый слоем льда.

- Кстати, здесь есть и человеческие кости, - продолжал Спенсер, и подвел своих спутников к скелету, лежащему на полу пещеры.

- Обратите внимание, - сказал он, опустив пониже фонарь, - кости раздроблены, будто их жевали огромные челюсти.

- Да, он здесь не один, - воскликнул Джек, указывая на груду черепов и костей в углу пещеры. Не похоже, что они попали сюда по неосторожности. Возможно, это и есть пропавшие пастухи и другие жертвы загадочного змея.

От этих слов всем стало не по себе и они невольно обвели взглядом мрачные стены, утопающие в темноте.

- Я заметил в углу какой-то ход, - сообщил Спенсер, - возможно, он приведет нас к разгадке.

Путешественники направились к указанному месту. Ход шел в сторону моря, постепенно расширяясь и поворачивая немного влево. Вскоре он стал настолько свободным, что, подняв над головой фонарь, трудно было различить свод, который терялся в темноте.

Пройдя шагов двести, Спенсер остановился, казалось, о чем-то вспоминая.

- Вам ничего не напоминает эта странная расщелина, по которой мы идем? – задумчиво проговорил он. Где-то мы уже видели эти уходящие вверх стены и этот каменный коридор, похожий на узкий каньон.

- Может быть в Новом Свете? – робко спросила Молли.

- Правильно! На Караул-Обе… Как же я сразу не вспомнил, - воскликнул ученый.

- И Сквозной грот, - добавил Фредерико.

- Да, вы правы, - согласился Спенсер. Видимо, это остатки большого разлома земной коры, следы какой-то глобальной сейсмической катастрофы. Но, такой же ход мог проходить и в районе Крепостной горы, если следовать его направлению в сторону Эчки-Дага. А выход находился в районе Нового Света. Возможно, он сейчас разрушен оползнями и засыпан или затоплен наступившим морем. По нему, видимо, и ушли генуэзцы с консулом Христофоро ди Негро.

Продвигаясь дальше, все заметили, что ход постепенно опускается ниже и становится теплее. Пришлось снять верхнюю одежду и оставить её на земле, чтобы забрать на обратном пути. Но идти приходилось все труднее. Казалось, что они приближаются к какому-то сильному источнику тепла, спускаются в ад.

Вдруг Спенсер, который шел впереди, и проверял путь по компасу, в нерешительности остановился и удивленно произнес: - Что-то происходит с магнитной стрелкой. Она вращается в разные стороны, как на…

Он не договорил и застыл на месте. Все остановились, удивленно глядя на него.

Спенсер, стараясь сохранить спокойствие, торжественно произнес: - Друзья! Источник энергии о котором мы говорили прямо под нашими ногами. Мы находимся в жерле вулкана. Над нами Кара-Даг, Святая Гора.

 

Глава 28

 

Подняв над головой фонарь, Спенсер хотел осветить свод пещеры, но ничего не увидел, кроме непроницаемой темноты. Наверное, ход, по которому миллионы лет назад вырывалась смертоносная лава, находился гораздо выше. Свет фонаря скользнул по стенам и они засверкали драгоценными камнями. Подойдя ближе, все увидели, что это агаты и халцедоны, сердолики и дымчатые топазы. Они пронизывали гору толстыми жилами, местами залегая широкими пластами.

Фредерико отбил от скалы сверкающий кристалл голубого цвета и протянул его Молли.

– Пусть это будет напоминанием о нашем необычном путешествии, - произнес он, глядя на девушку.

От Джека не скрылось, что Молли дольше, чем требовали приличия задержала свои пальцы в руках юноши. Он громко ударил камнем о стену, так что посыпались блестящие осколки, чтобы прервать эту немую сцену.

- Тише, - воскликнул Спенсер, - мы находимся близко от логова чудовища и должны быть осторожней.

Путешественники двинулись дальше, прислушиваясь к каждому звуку.

Через несколько шагов ход резко повернул на юг. Пройдя в полном молчании около ста шагов, путники оказались в огромной пещере, в глубине которой увидели подземное озеро. Видимо, оно имело сообщение с морем.

В том, что здесь обитало чудовище, у них не было ни каких сомнений. Кругом валялись кости дельфинов и крупных рыб, белуг или катранов, покрытые какой-то слизью, издающие неприятный запах. Эта зловонная липкая грязь была кругом, на стенах и на полу пещеры. По ней было трудно идти. Ноги скользили и с трудом отрывались от пола пещеры.

Молли было уже дурно от нестерпимого запаха. Она нагнулась и подняла какой-то предмет, но в ужасе отбросила его в сторону. Это был старый ботинок, один из тех, что носят матросы или рабочие в порту. Возможно, он принадлежал одному из разбойников.

Джек, забравшись в дальний угол пещеры, окликнул всех, показывая большой обломок скорлупы. Рядом, на подстилке из водорослей, стояло два яйца выше человеческого роста. Он взял камень, пытаясь разбить одно из них. И в это время какое-то волнение возникло в глубине озера. Что-то огромное заполнило все его пространство и вода вышла из берегов.

- Бежим, - успел крикнуть Спенсер, - и все бросились к выходу из пещеры.

Остановились они только на половине пути, полностью выбившись из сил. В изнеможении упав на землю, прислушались. Что-то невидимое неумолимо приближалось. Они чувствовали его запах и, кажется, слышали дыхание. Молли вскрикнула и в конце подземелья послышался звук, от которого кровь стыла в жилах.

Фредерико размахнулся и бросил фонарь в страшную темноту. Керосиновая лампа разбилась и пылающий огонь разлился по тоннелю. Последнее, что видел юноша, поднимая Молли и устремляясь с ней по каменному коридору, это огромную раскрытую пасть и налитые кровью глаза. Он не смог бы определить кому принадлежала эта ужасная морда, огромной змее или доисторическому ящеру. У него и не было времени об этом думать. Вспомнив про оружие, которое дал ему Спенсер, юноша выхватил пистолет и выстрелил прямо в открытую пасть. Звук выстрела эхом пронесся по тоннелю. Сверху посыпались камни и свод рухнул прямо перед стеной огня, преградив путь чудовищу. Еще долго слышали они за каменной преградой страшный рев, который стихал, постепенно удаляясь.

Добравшись к выходу из подземелья, путешественники решили обсудить, как поступить дальше. После пережитого всем хотелось быстрее выбраться на поверхность. Но Спенсер не мог, конечно, покинуть жилище Духа Земли не проведя хоть небольшие раскопки в снежном кургане посреди пещеры.

Фредерико согласился остаться с ученым, а Молли и Джек поднялись наверх. Матросы помогали им, подтягивая веревки, обвязанные у них вокруг пояса.

Оставшись одни, Спенсер и юноша принялись за работу. Они решили сделать несколько пробных раскопов в ледяной глыбе. Как и предвидели, кроме костей и останков животных, попадались мелкие украшения из бронзы, различных сплавов и… золота. По характеру их можно было определить, что приношения эти сделаны в отдаленные друг от друга времена и разными народами. Были здесь и скифские пряжки в «зверином стиле», половецкие украшения и какие-то древние амулеты. Ледяной холм таил в себе много сокровищ и представлял, несомненно, научную ценность.

Увлеченные работой. Они не сразу заметили, что из земли шел какой-то неясный гул, постепенно набирающий силу. Со стен пещеры посыпались мелкие камни, над головой взметнулись десятки летучих мышей и под ногами заколебалась земля. Спенсер отпрянул в сторону и в то же время ледяной конус треснул, большая глыба откололась от него и с грохотом разбилась на части, брызнув золотом.

Спенсер не слышал, как его звал Фредерико и не замечал, что сыпятся камни. Он застыл в удивлении перед увиденным. Его взгляд был прикован к ледяному холму, где на месте отколотой глыбы сверкало золотое лицо Духа Земли в странном головном уборе с лучами и необычным орнаментом, больше похожее на скульптуры ацтеков и древних майя.

Старый ученый ничего не видел, кроме глядящих на него рубиновых глаз.

Ради этого стоило жить и умереть.

 

Глава 29

 

Фредерико с трудом оттащил Спенсера к лестнице и стал подниматься вверх. В это время пол пещеры треснул и остатки ледяного конуса рухнули в пропасть, открыв от многовекового покрова статую Духа Земли. Его фигура покоилась на низком основании с какими-то надписями и орнаментом. Руки божества были скрещены на груди и держали странные предметы, значение которых было трудно определить. У ног его лежал треугольный конус черного цвета, похожий на пирамиду с закругленными гранями равной величины. На вершине пирамиды был вставлен прозрачный камень, от которого шло не ясное сияние, вертикально поднимаясь вверх. Спенсер, с удивительной для его возраста быстротой, бросился через расщелину и выхватил кристал в тот момент, когда статуя покачнулась и упала на землю. Поднимаясь по веревочной лестнице, в клубах пыли, они видели, как сыпались камни на дно колодца и рушились стены.

Измученные, они выбрались на площадку перед входом в пещеру, где их в тревоге ожидали друзья и Доменико, уже без надежды когда-либо увидеть.

Матросы рассказали, что испуганные их долгим отсутствием, они пытались их звать, кричали и дергали за веревку. Потом стала трястись гора. Огромная трещина прошла в сторону Кара-Дага и разошлась земля. Из неё вырвался огонь и страшная голова с открытой пастью на длинной шее мелькнула в воздухе, издавая душераздирающий звук, и тут же исчезла. А края пропасти сомкнулись за ней, будто ничего и не было.

Решили до утра не спускаться в долину. Здесь было безопасней. К тому же, Спенсер хотел еще раз попасть в расщелину, когда все успокоится. Но когда на следующий день добрался до дна пещеры, увидел лишь камни, скрывшие не только статую, но и вход в тоннель, ведущий в сторону Кара-Дага.

Когда замерили веревку, которую опускали вниз, она оказалась на десять метров короче той, что использовали вчера. О том, чтобы очистить пещеру от завала не могло быть и речи. Убрать камни в сторону или поднять их наверх было невозможно. Тайна пещеры и Духа Земли была погребена, наверное, навсегда.

Оставаться здесь не было смысла. Нужно было возвращаться на берег, где их ждала «Глория».

 

***

Вернувшись на корабль, Спенсер несколько дней не выходил из каюты. Он стал настоящим отшельником. Видимо, так сильно подействовали на него последние события. Только Молли могла заходить к нему. Девушка приносила ему еду и пыталась как-то рассеять мрачные мысли ученого.

Она рассказывала, что Спенсер занят какими-то сложными подсчетами. Стол его завален картами и раскрытыми книгами. И, что самое странное, он просил Молли читать ему по вечерам «Илиаду» и «Одиссею» Гомера, часто прерывая её, и заставляя по несколько раз повторять одно и тоже место. Он очень осунулся, почти не ел и все думали, не заболел ли старый ученый.

Корабль был давно готов к отплытию и команда в недоумении ожидала дальнейших указаний. Капитан уже несколько раз пытался заговорить со Спенсером о дальнейших планах, но безуспешно.

На четвертый день своего добровольного затворничества Спенсер вышел из каюты рано утром бодрый и подтянутый, чисто выбритый и одетый по-походному. Ученый сообщил, что завтра «Глория» снимается с якоря, а сегодня он приглашает всех еще раз подняться на Святую гору, чтобы проститься с этим загадочным местом.

После завтрака направились в путь. Поднявшись к могиле Азиса, Спенсер достал компас и отсчитал несколько десятков шагов в сторону моря, сверяясь со своими записями.

- Когда мы были под землей, - объяснил ученый, - я зарисовал путь, по которому нам пришлось идти и посчитал какое расстояние отделяло нас от подземного озера, где жило чудовище. И если мои подсчеты верны, - продолжал ученый, - мы сейчас находимся прямо над логовом дракона. С этими словами он подошел к краю обрыва и заглянул вниз.

- Так я и предполагал, - произнес он, - Шайтан-Дере, Чертовы ворота. Все посмотрели по направлению, куда указывал ученый, и увидели каменную арку, созданную природой, недалеко от берега.

- Я думаю, - продолжал Спенсер, - что именно с этим местом связано появление чудовища. Его могли тут видеть и раньше, поэтому возникло это название. Я много передумал за эти дни и хочу поделиться с вами своими мыслями.

С этими словами, от отвел друзей подальше от обрыва и, увидев небольшое дерево, предложил расположиться в его тени.

- Удивительные вещи я узнал, просматривая старые книги и карты, - начал он свой рассказ. Вы не поверите, когда узнаете, кому поклонялись древние обитатели этих мест, кто этот таинственный бог, чьё изваяние мы нашли в пещере.

Он сделал паузу и, внимательно глядя на своих спутников, произнес:

- Аполлон.

 

Глава 30

 

Все с удивлением посмотрели на ученого.

- Но, разве похоже это ужасное божество, которое мы видели, - удивленно спросила Молли, - на прекрасного предводителя муз, каким его изображали древние греки?

- Да, Аполлон – бог света и красоты, - воскликнул Спенсер. Его отождествляли с богом солнца Гелиосом. Таким мы видим его на известной статуе Леохара. Но, грекам эпохи «Илиады» и «Одиссеи» он казался совсем другим. Это был бог – убийца, «ночи подобный», жестокий и безжалостный, «друг нечестивцев, всегда вероломный» - так сказано у Гомера. И само имя Аполлон не греческое и было для греков непонятным. Они ассоциировали его с глаголом «аполлюнис», что означает «губить». Это еще больше делало Аполлона в их представлении богом-губителем. Спартанский историк Сосибий, живший в IV веке до нашей эры, описывая его внешность, говорит: «Никакой Аполлон не является поистиннее того, которого лакедомоняне соорудили с четырьмя руками и четырьмя ушами, поскольку таким он явился для тех, кто сражался при Амиклах».

- А я принял его за многорукое индийское божество, - воскликнул Фредерико.

- Но только этим он и похож на Шиву, - продолжал Спенсер. Это Аполлон, но времени Одиссея, более древний, чем культура греческой колонизации этих берегов. Наше открытие подтверждает, что аргонавты, направляясь за золотым руном, не миновали этих мест и оставили здесь свои следы. О том, что Одиссей плыл вдоль крымских берегов писал и Василий Капнист, брат нашего гостеприимного друга, которого мы посетили в Судаке.

По греческой мифологии, Аполлон побеждает страшного дракона Пифона, сына богини земли Геи. Разве не наводит это на интересные мысли. Видимо, здесь, в Ухе Земли, по их представлению был вход в царство богини Геи, где жил её сын Пифон. Ведь статую Аполлона мы нашли там, где обитает чудовище, глубоко под землей. Но остается загадкой, как она оказалась в расщелине.

- Видимо, греки верили, что Аполлон защитит их от дракона Пифона и победит его, - предположила Молли.

- Наверное, - согласился Спенсер, - но это еще не все. Если верить мифам, Аполлон победил не только дракона, но и детей Земли – Геи страшных исполинов циклопов. За это Юпитер изгнал его на землю. Аполлон должен был добывать себе пропитание, как простой смертный и был отдан в пастухи к царю Фессалии. Вы помните странный предмет похожий на пирамиду и кристалл, который я подобрал у ног скульптуры? Вам, наверное, покажется невероятным такое предположение, но не может ли быть эта черная пирамида с прозрачным камнем, тем самым мифическим «глазом» циклопа. Мы ведь совсем не знаем, что скрывается за аллегориями и образами древних мифов.

- Вы обратили внимание, что от него исходит какое-то свечение? - спросил Фредерико.

- Не только заметил, - согласился Спенсер, - но и нашел интересное объяснение такому явлению. Ведь культ Аполлона пришел из древности. Первоначально это было малоазиатское божество. И главной его функцией было ведовство, знахарство, прорицание и религиозное врачевание, связанное с заговорами. В «Илиаде» Аполлон высылает чуму на войско ахеян. Странный кристалл у ног бога солнца мог использоваться языческими жрецами для предсказания будущего. Обладал ли он действительно магическими свойствами, нам еще предстоит узнать.

Видимо, когда-то статуя Аполлона стояла на поверхности земли у входа в колодец, где находился жертвенник и совершались обряды. Она была спрятана там его почитателями с приходом других народов и варварских племен, а в первую очередь с введением христианства. В деяниях Иоанна Богослова, записанных его учеником Прохором, упоминается, как пали жертвенники Артемиды и «великого бога Аполлона» на острове Патмос. Можно предположить, что происходило это тогда и во многих других местах.

Интересно, что Аполлона, как бога врачевателя, часто изображают со змеёй, атрибутом присущем в нашем представлении Асклепию. Но, разгадка здесь проста. Ведь Асклепий – сын Аполлона от Корониды, которую он убил за измену со смертным. И может быть не случайно Святая гора, где ему поклонялись и Ухо Земли находятся в непосредственной близости.

В Дельфах, на месте победы Аполлона над преследовавшим его мать драконом Пифоном, было построено святилище, где жрица-пифия (названная так по имени дракона Пифона) предсказывала волю Зевса. Нечто похожее, наверное, было и на вершине горы Эчки-Даг у входа в пещеру. Для этой цели и мог использоваться магический кристалл.

Аполлон был особо почитаем греками. Его культ проникал в земледелие, скотоводство, мореплавание, постройку городов, основание колоний и другие сферы деятельности, вытесняя Гелиоса и даже Зевса.

По легенде, когда родился Аполлон, весь остров Делос залили потоки солнечного света. Не удивительно, что древние греки, открыв для себя Тавриду, страну солнца, поклонялись здесь Аполлону. В их представлении Аполлон олицетворял солнце, а его сестра Артемида – луну. На горе Святого Георгия мы видели с вами разрушенный храм, на стене которого сохранилась плита с посвящением богине Деметре. По египетскому преданию, которое сообщил Эсхил. Артемида была дочерью Деметры. А одного из сыновей Аполлона звали Милет. Может быть не случайно выходцы из Милета основали Судак и другие колонии на крымском берегу. Думаю, что серьезные и планомерные поиски могли бы принести новые открытия и расширили наши представления о древних верованиях в этих местах и связи их с языческими богами. Но, к сожалению, не все памятники прошлого сохранились. И многие страницы истории стерты из памяти навсегда…

Все с интересом слушали старого ученого, а когда он закончил еще долго сидели, думая каждый о своем, глядя на синеющие вдали горы и вершины Кара-Дага.

 

Глава 31

 

Уже несколько дней «Глория» стояла на якоре в Судакской бухте. Волны лениво плескались о её борт. До берега было около ста сажень. С палубы корабля виднелись окружающие горы и виноградники, подступающие к самому морю. Слева возвышалась крепость с башнями и стертыми от времени зубцами, справа – окунулся в водную гладь Алчак. Путешественники расположились на палубе, скучая от вынужденного ожидания.

С утра Спенсер отправился к полковнику Бему. Он надеялся получить ответ из Петербурга с разрешением на вывоз статуи богини Афины и других находок, сделанных на мысе Меганом. Письма в Академию наук и на имя императора Александра, с полным описанием найденного, были отправлены еще месяц назад, после нападения разбойников и благополучного спасения их полковником Бемом. Спенсер хотел пополнить коллекцию музея в Лондоне и произвести сенсацию в научном мире. Он понимал, что решить этот вопрос будет не просто, поэтому заручился поддержкой английского консула и написал письмо в Лондон брату Джорджу Спенсеру, который был первым лордом Адмиралтейства, а за несколько лет до этого министром внутренних дел Великобритании. Влияние он имел огромное, а крестным отцом его был король Георг II. Ученый надеялся, что он приложит все усилия, используя свои связи, чтобы помочь ему вывезти бесценные находки. Да и монарх России вряд ли захочет ссориться с владычицей морей накануне войны из-за какой-то скульптуры и старой посуды. А то, что война с Наполеоном была неминуема, кажется, ни у кого не вызывало сомнения.

От берега отчалила шлюпка, в которой сидел Спенсер. Судя по его виду и тому, как он приветливо махал им рукой, новости у него были хорошие.

Поднявшись на палубу, ученый показал своим спутникам гербовую бумагу с печатью и подписью Александра I, разрешающую им отправление на родину со всеми найденными ценностями. Все радостно встретили эту новость. Путешественники и команда давно уже мечтали о возвращении домой. Только один человек не разделял их радость и грустно смотрел на всеобщее ликование.

Фредерико стоял у дверей своей каюты, не решаясь прервать это праздничное событие. Но Молли, повернувшись в его сторону, замерла в удивлении. Следом за ней и другие участники торжества застыли в недоумении, глядя на юношу. Стихли радостные возгласы и веселые голоса.

Фредерико сделал несколько шагов и в нерешительности остановился. На нем была его старая монашеская ряса, зашитая в нескольких местах, а в руках котомка и сверток с одеждой подаренной Спенсером.

Юноша объяснил, что дальнейшие их пути расходятся. Они отправляются в Англию, а он продолжает своё паломничество и возвращается в монастырь. Конечно, Фредерико с большей радостью остался бы на корабле, рядом с Молли, и даже мог добраться на нем до Генуи. Но миссия его была не закончена. И как он мог объяснить спутникам причину своего отъезда? Для этого нужно было рассказывать все. А этого он сделать не мог.

Слезы блеснули в глазах юноши, когда он спускался в шлюпку. Фредерико старался не смотреть на Молли, которая с трудом скрывала свои чувства. Все желали ему удачи и искренне сожалели о расставании. Только Джек не проронил ни слова и злая улыбка блуждала на его губах. Но Молли этого не замечала, поглощенная своими мыслями и переживаниями. Провожая юношу, она невольно наклонилась над перилами палубы и выронила свой кружевной платок, которым вытирала слезу, скользнувшую по щеке.

Платок, кружась, как осенний лист, упал в шлюпку, где его незаметно подобрал Фредерико, бросив в сторону девушки прощальный взгляд.

Через час «Глория» снялась с якоря. И вскоре её паруса стали чуть заметны на сером вечернем небе, а потом и совсем скрылись за горизонтом.

Фредерико долго сидел на старом причале и смотрел вдаль.

Солнце уже скрылось за Крепостной горой, когда юноша встал и, казалось, ничего не замечая, пошел вдоль берега в сторону Алчака.

 

Глава 32

 

Наступила осень.

Оставаться в Судаке больше не было возможности. На него уже стали обращать внимание. Вызывало недоумение, что делает странствующий монах в пустынной Солдайе. Летом, когда съезжались на виноделие местные помещики, большую часть года проживавшие в своих имениях в России и на Украине, и когда в поселке было много пришлого народа из южных губерний, стекающегося на заработки во время уборки винограда, можно было затеряться в пестрой толпе. Но, после ярмарки, которая традиционно проходила 1 октября, поселок опустел.

Из-за осенней непогоды корабли редко заходили в Судак. Они не подходили к берегу, останавливаясь на рейде, перевозя на лодках людей и товары. Фредерико надеялся дождаться какого-то судна, идущего в Анатолию, и за драгоценные камни, зашитые в подкладке его монашеской одежды, добраться до турецкого берега. А там уже близко и Генуя. Но начались свирепые осенние штормы и покинуть судакский берег не оставалось ни какой надежды. Нужно было думать о том, как пережить непогоду и дождаться весны.

Бродя по окрестностям, он наткнулся на развалины монастыря у подножия горы Святого Георгия. Георгий был покровителем Генуи и Фредерико надеялся, что под его защитой сможет пережить тяжелую зиму.

Монастырь находился на возвышенности между оврагов. Рядом протекал небольшой ручей, который брал начало из источника у самой вершины. Монахи проложили от него глиняные трубы и сделали бассейн для воды. Но время все разрушило. Обломки труб валялись вдоль ручья, который промыл уже глубокий овраг, разделив территорию монастыря на две не равные части. Из всех построек сохранился лишь храм с разрушенным сводом и часть монастырской ограды.

Ночь он провел в заброшенном храме на холодных каменных плитах. Со стен на него смотрели святые в золотых нимбах и длинных одеждах, а в провал рухнувшего свода светила луна и мерцали звезды.

Проснувшись рано утром, Фредерико долго смотрел на древние лики, проступавшие на голубом фоне. С трудом поднявшись с каменного пола и чувствуя голод, пошел бродить вокруг монастыря.

Прямо у ограды нашел несколько съедобных грибов, а поднимаясь в горы, спугнул зайца и десяток перепелов, которые с шумом взлетали из под ног.

Лес еще не проснулся. Стоял туман и дали терялись в молочной дымке. Ступая по ещё мокрой траве, он вышел на площадку к источнику. Дальше по склону, под каменным карнизом, Фредерико нашел пещеру, вход в которую был высоко над землей. Чуть заметные ступени вели вверх к самому входу. Забравшись в пещеру и обследовав её, юноша понял, что она была жилой еще в древности. Видимо, первые монахи иконоборцы, бежавшие в эти края и основавшие десятки монастырей в окрестностях Сугдеи, нашли здесь свое убежище, построив обитель на горе Святого Георгия.

В пещере была вода, которая сочилась сквозь стены, и место для очага с небольшим отверстием в потолке, через которое проникал свет. Заложив вход камнями, оставив лишь узкий лаз, в ней можно было провести зиму. Дождаться весеннего солнца и прихода кораблей.

Фредерико стал носить камни и поднимать их на уступ перед входом в пещеру. Когда стена была готова, он замазал щели между камнями жидкой глиной, прикрыв вход в пещеру плитой из песчаника с изображением Святого Георгия, который нашел в развалинах монастыря.

Солнце стояло уже высоко, когда Фредерико втащил её на площадку перед входом в пещеру. Под покровительством патрона Генуи, ему были не страшны любые невзгоды и он надеялся провести здесь зиму.

Поджарив на костре грибы и собрав мяту вблизи источника, он поел и согрелся горячим напитком.

Первая ночь в пещере прошла тревожно. Фредерико часто просыпался, прислушиваясь к каждому шороху. Где-то ухала сова и скрипели от ветра деревья.

Не дождавшись утра, он выбрался на площадку перед входом в свое убежище и, кутаясь в старый кусок верблюжьей ткани, долго сидел неподвижно, глядя куда-то в даль, где в темноте чернели деревья и далекие судакские горы.

 

Глава 33

 

В тревоге и ожидании прошли несколько месяцев. Фредерико все чаще поднимался на скалистый выступ, откуда хорошо была видна бухта. Но корабли не появлялись. И он снова уходил в пещеру, предаваясь грустным мыслям. Юноша не знал, что на всем побережье свирепствовала чума и редкое судно решалось отправиться в дальний путь. А те, что приходили в Тавриду, стояли на рейде в карантинной бухте в Феодосии, ожидая, когда прибывшие врачи справятся с эпидемией.

Спускаться в долину Фредерико не решался, чтобы не выдать себя. За зиму он сильно изменился и похудел. Волосы падали на лоб длинными прядями. Лицо стало строже, но не потеряло свою красоту. Борода и усы придали ему облик пророка со старых фресок в забытом монастыре. Но время, проведенное в холодной пещере, на каменной скамье не прошло бесследно. Все чаще у него повторялись приступы сильного кашля. Юноша старался не обращать на это внимание, думая, что это пройдет и он отогреется на весеннем солнце.

Уже холмы покрылись свежей травой, а в долине зеленел виноград и цвели сады, но кораблей все не было. В таком же ожидании прошло лето и вновь наступила осень. Здоровье юноши не становилось лучше. Кашель усиливался и когда он прикрывал рот рукой, на ней оставались следы крови.

Каждое утро он просыпался с надеждой, что увидит далекий парус. Но корабли не посещали пустынный берег Солдайи. Фредерико не знал, что Наполеон шел к Москве, позади был уже Смоленск и Бородино.

В далекой Генуе ждали от него известий. Но чувствовал он себя все хуже и понимал, что не в силах выполнить возложенное на него поручение. Да и собранные им сведения вряд ли могли удовлетворить главу ордена. Трудно было предполагать, что ждало его там, на родине, слава или… смерть.

День за днем отгонял он тревожные мысли. Но, когда упали на землю желтые листья и подул холодный северный ветер, в последний раз Фредерико поднялся на каменный выступ, чтобы увидеть далекое море, голубые горы и виноградную долину. А вернувшись в пещеру, закрыл вход тяжелой плитой и в изнеможении упал на каменную скамью.

 

***

Прошло много лет…

В Крыму шла война. Русские войска защищали Севастополь, а в портах полуострова, с прибывших кораблей, выгружались солдаты Франции и Великобритании. Среди них был сын Джека и Молли, командир одного из подразделений английских войск. В Судаке, под стенами крепости, в кирхе немецких колонистов, организовали госпиталь. Сюда привозили раненых, медицинское оборудование и персонал с прибывшего в бухту английского корабля, который стоял на рейде недалеко от берега. Любопытные, наблюдали, как перевозят на лодках тяжелые тюки с медикаментами и сестер милосердия с красными крестами на белых косынках. Не осталось без их внимания и то, что среди пассажиров, ступивших на берег, была седая старушка, одетая по последней английской моде, со следами былой красоты. Она расспрашивала о каком-то монахе, но зеваки ни чем не могли ей помочь и многозначительно вертели пальцем у лба, глядя в след странной даме. Но, когда Молли, а это была она, уже потеряла надежду, что-либо узнать, к ней подошла пожилая женщина и, приложив палец к губам, отвела в сторону, подальше от берега. Она рассказала, что слышала о молодом монахе, который жил когда-то, очень давно возле источника на горе Святого Георгия. С её слов Молли поняла, что это был Фредерико.

Женщина показала ей дорогу и объяснила, как пройти к источнику, ориентируясь на «красный камень», откос бурого цвета у вершины горы. Молли поблагодарила её и, минуя виноградники, пошла по тропинке, которая поднималась по склону, и вскоре добралась к роднику, обнаружив его по журчанию воды и запаху мяты.

Утолив жажду, она заметила процарапанный кем-то крест на каменной стене обрамлявшей источник и чуть заметные латинские буквы «F» и «M». А может быть, ей это показалось. Ведь не мог же он знать и думать о том, что она когда-нибудь придет сюда.

Долго сидела Молли на краю обрыва, глядя вдаль. Глаза её застилали слезы и она с трудом сдерживала рыдание.

Лишь к вечеру спустилась она в долину. На другой день корабль отправлялся в путь, увозя её с собой, теперь уже навсегда.

Зеваки и случайные жители поселка, которые столпились на берегу, обсуждали последние новости и события, глядя, как корабль уходит все дальше, пока он не скрылся из виду…